ОТ АВТОРА
О содержании повести говорит само её название -
"Горькое повествование о матери".
Все события произошли в реальности, и имена матери
и некоторых персонажей написаны без изменений.
Повесть состоит из пяти частей:
- Сражение за жизнь;
- Зачем я уехала;
- Остались только письма;
- Нарастающая боль;
- Просветление.
Происходящие действия в начале и конце "Повествования", преимущественно выражены глаголами настоящего
времени, которые ещё способны исправить обстоятельства;
изменить жизнь и победить смерть.
Во второй, третий и четвёртой частях повести глаголы
употреблены в прошедшем времени и пересказывают уже
о случившемся, как о законстатировавшем факте, который
уже не исправить и не изменить.
Эпиграфом первой части повести могут быть следующие
стихотворные строчки:
Как птица к птенцу,
Мать летела к сыну своему.
Спасала, тащила
Его из пьяной беды,
А он тащил всё из дома;
Оставляя её,
Без помощи и без еды.
И далее ко второй части, как результат случившего:
Мама! Мама!
Сколько ты пережила?
Жизнь потеряла,
А сына не спасла.
Третья часть - "Остались только письма" - это письма
матери и её сына к её дочери за десять лет ( по одному за
каждый год), рассказывающие о былой счастливой жизни
матери, и о бывшей дружной счастливой семье.
В четвёртой части повести к боли потери матери присоединяется боль разграбления Церкви Покрова; разорение родительского дома и сада.
Кульминационным моментом, переполнившей боли является уничтожение памятника матери,
с отсутствующей каплей воды, срубленного колодца. Невыносимой
болью оказываются, спящие, бомжи у дверей метро.
Эта - боль, в заключительной части "Повествования" перерастает в прощение брата сестрой (автором, этих, строк).
Прощение даёт утешение и приводит к утверждению веры в
Бога, и, как результат - "Просветление", и создание "Горького
повествования о матери".
ГОРЬКОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ О МАТЕРИ
Посвящается моей матери
Шиловой Марии Михайловне
1. СРАЖЕНИЕ ЗА ЖИЗНЬ
В пять часов вечера, как было условлено, я уже третий день звоню матери. Но ни восьмого, ни девятого, ни десятого марта никто не отвечает.
Наконец я набираю другой номер телефона и слышу голос Анны Осиповны
- Алло! Алло! Анна Осиповна! Это я Света Шилова!
Вы, не знаете, что с моей мамой? Я не могу с ней поговорить с восьмого марта!
- Ты, знаешь что? Если хочешь застать мать в живых срочно приезжай! Выезжай сегодня же, а то поздно будет!
Трудно передать то состояние, которое охватило меня:
Как будто внутри, перехватив дыхание, что-то оборвалось. Оборвалось и полетело в пропасть. Надо действовать! Ты ещё
видишь, как мать, давшая тебе жизнь, летит в бездну. Ты понимаешь безысходность падения. Но, ты всё равно, рвёшься
её спасать. Бежишь к ней, протягиваешь руки. Хочешь её
поймать и уберечь от гибели.
Я судорожно стала перелистывать медицинские справочники. Побежала по аптекам и по магазинам. Быстро собралась
на последний автобус. Еду. Не доезжая до города, в четыре часа утра выхожу на повороте. Я не хочу терять время в ожидании первого автобуса и поэтому километров семь-восемь иду
пешком. Иду сначала по асфальтовой дороге: мимо поля, мимо небольшого лесочка, через шпалы железной дороги, снова
поле, совхоз, поселок. Асфальтовая дорога кончается. Я иду по
полю. Моё демисезонное пальто пронизывает ледяной ветер.
Колючий снег бьёт по лицу. Дорога передута. Я, то бегу по ледяной вытоптанной тропинке, то взбираюсь на снежные валы,
стараясь побыстрее переставлять, увязшие в сугробах ноги.
В голове одна мысль:"Только бы успеть". "Только бы успеть".
Вот, уже тропинка сливается с проезжей дорогой. Вспоминаю, что именно здесь я часто встречала свою маму с работы.
На трёхколёсном велосипеде, когда была совсем маленькой; и на двухколёсным, когда повзрослела. Зимой я,
тебя мама,здесь встречала на лыжах. Я не знала из какой
части посёлка ты пойдёшь домой и поэтому, чтобы не разойтись с тобой, выбрала это место для встречи.
Сейчас, мама, я не жду тебя здесь, а ты ждёшь меня домой.
Дорога плавно спускаясь вниз,помогает быстрее бежать к тебе, мама.
Вот, уже и дом. Вдруг Вадька запер все двери, и я не смогу
войти. Подхожу ближе и вижу: в двух окнах, на кухне и в
средней комнате - горит свет. Стучу в окно. Вадька дома и
не спит - открывает мне переднюю дверь.
В доме холодина. На кухне на столе: большая миска гречневой каши, миска поменьше наполнена супом,
два батона и буханка чёрного хлеба. Как выяснится позднее - это
всё принесли, для изголодавшейся мамы, из церковной
сторожки. В средней комнате на диване лежит мама.
Слава Богу, живая! Она не спит.
- Мама! Милая моя мама! Здравствуй , моя дорогая!
Я целую её в щёки. В её стянутые сухонькие щёки. Из
синих, синих маминых глаз текут слёзы. Таких синих
глаз я никогда ни у кого не встречала и никогда не встречу. Даже, если они будут совпадать по-цветовому тону,
они не будут глазами матери, излучающими добро, заботу и тепло материнских глаз.
- Мама, я тебя обязательно вылечу. Ты, обязательно
выздоровеешь.
- Вадим, затопи печку! - говорю я брату.
Но Вадька идёт за перегородку в спальню, и ложится
на кровать.
- Ты, знаешь мама, я тебе три дня звонила с 8 марта
и не могла дозвониться.
- Света, а кто тебе сказал, что я болею.
-Анна Осиповна. Я ей, вчера, перезвонила по другому телефону.
Сейчас, мама, я приготовлю тебе хорошее лекарство
и оно тебе обязательно поможет. У вас есть чеснок? Где его можно взять?
- Посмотри на кухне, на табуретке, что стоит у окна в железной банке.
Я нахожу чеснок. Очищаю три крупных дольки. Мою
и натираю на мелкой тёрке. Достаю из привезённой
мной сумки лимоны и мёд. Обмываю один лимон и
тру его на тёрке. Открываю мёд и беру две столовые
ложки. Всё перемешиваю. теперь пусть немного настоится, появится сок - и я буду давать этот сок маме,
по чайной ложке перед едой.
Надо ещё вскипятить чайник. Воды в вёдрах нет. Насыпав в ведро , горсточку соды - иду в огород за водой.
Там, вместе со снегом, очищаю вёдра от ржавого налёта. Подымая вверх, и опуская вниз ручку насоса,
качаю воду из колодца. Несколько раз ополоснув, наконец наполняю вёдра чистейшей водой.
Как я люблю эту воду! Я могу пить её целыми ковшами!
Ну, вот, вода дома. Включаю плитку с открытой спиралью, она чуть заискрила и перегорела. Не надеясь
совсем, что есть газ в баллоне, зажигаю газовую горелку. Газ загорается грязно-голубовато-оранжевым
пламенем. Позднее выяснится, что этот баллон привезли из сторожки для временного пользования.
Через час у меня сварена геркулесовая каша. Заварен отвар ромашки и календулы Налиты горячей водой две
пластиковые бутылки, заменяющие маме грелку.
- Мама, ты озябла? Какие у тебя ледяные ноги!
- Нет, я их не чувствую. - отвечает мама мне.
Я старой шалью обворачиваю бутылки, и одну из них кладу маме под ноги, а другую справа от спины.
Приношу маме лекарство и еду.
- Мама, давай лечиться. Сначала выпей, вот,этот сок.
Не знаю понравится ли он тебе, но пить придётся.
- Давай запьём его отваром.
- Вот, геркулесовая каша.
Моя мама ни отчего не отказывается. Я кормлю её, как грудного ребёнка.
- Слава, Тебе, Господи! Слава, Тебе Господи! - повторяет она.
Как я рада, что ты приехала!
В это время, кто-то стучится в переднюю дверь дома.
Я выхожу в коридор и спрашиваю:
- Кто там?
- Вадима можно,- раздаётся мужской голос.
Я не успеваю ответить, как Вадька выходит в коридор и идёт открывать дверь.
Я говорю ему в след:
- Надо истопить печку. Ты надолго уходишь?
- Не знаю, как получится, - отвечает он мне.
Я возвращаюсь в дом. Вспомнилось, как в прошлый мой приезд Вадька, за мои нравоучения, готов был разорвать меня на куски. Его поднятую руку остановил только, присутствующий тогда мой муж. Сейчас я отыскиваю два самых острых ножа, и прячу их далеко за печкой.
Иду на двор, и там, на всякий случай, прячу: молотки, топоры и колун.
Проходя в кухню, через коридор, замечаю, что передняя дверь распахнута, и там никого нет: ни Вадьки, ни того кто его вызывал.
Я спускаюсь на четыре ступеньки вниз, и запираю эту дверь.
Обрадованная, накормленная моя мамочка, уже задремала.
А мне надо топить печку. Надеяться не на кого. Переодеваюсь, и приступаю к делу. Выгребаю,
накопившеюся в топке и поддувале золу. Иду на двор искать дрова - не нахожу. Ищу дрова в поленнице на улице, но ни
поленницы, ни дров - нет. Пришлось ходить по огороду, и ломать, выступающие из-под снега палки,
к которым летом привязывались помидоры. Приношу всё домой. Разжигаю огонь. Теперь надо принести каменный уголь.
Но с этим, проблем не было. Перед домом целая куча этого угля, привезённая ещё с прошлого года.
Вот, уже языки пламени, горящих дров, лижут,засыпаемый их, каменный уголь. Наконец с печкой покончено.
И я начала мыть, чистить, стирать - всё, то, что было
запущенным и грязным.
Когда я со всем справилась,то солнце уже во всю сияло. Оно заглянуло в комнату и осветило: сначала,
стоявший у окна круглый стол, поползло по одеялу, добралось до подушки и осветило мамино лицо.
И мама проснулась.
Она проснулась просветлённой и радостной. В ней загорелся лучик надежды на выздоровление.
Я предложила маме переодеться. За недельную неподвижность, у неё на спине образовались небольшие
пролежни. Я обмыла её слабым раствором марганцовки, и помазала воспалённые места облепиховым
маслом. Постель, на которой мама спала, я тоже всю заменила. В результате наших совместных усилий, мама переоделась в чистое и свежее бельё.
-Ой, Света, я, и не знала, что ты за мной, так, будешь ухаживать! Я бы давно всё бросила и переехала бы к тебе.
Пусть Вадик живёт, как знает. У меня, уже, нету сил его терпеть! - так говорила мама, пока я её переодевала.
- Мама, давай сейчас покушаем. Вот, эти, таблеточки прими сначала. Они должны тебе помочь, - сказала я, вынимая из коробочки, круглые таблетки, покрытые, розовой блестящей оболочкой.
Я помогла маме приподняться; дала таблетку и тёплую воду, чтобы запить её.
В это время кто-то постучался в окно.
Я взглянула: там стояла незнакомая мне женщина в сером пальто.
-Это, наверное Лида или Шура из Седельникова, - сказала мне мама.
Я пошла открывать дверь.
-Здравствуйте! - поздоровалась я.
-Здравствуйте! Вы, дочка Марии Михайловны? - спросила меня, пришедшая женщина.
-Да, - ответила я.
-Когда, вы приехали?
-Сегодня. Рано утром на автобусе.
Так, говорили мы, подымаясь по ступенькам лестницы, и входя в дом.
-Маша, здравствуй! Как ты себя чувствуешь?
-Здравствуй, Лида! Сегодня намного лучше. Видишь радость у меня какая - дочка приехала!
-Мария Михайловна! Я зашла в сторожку и, вот, тебе передали супчику куриного с лапшой - он, сейчас, ещё тёплый - поешьте.
-Спасибо! Спаси Господи! Как, вы обо мне все заботитесь, - сказала мама, перекрестившись.
-Мама, давай я тебя покормлю.
-Ну, а я пойду. Мне ещё за хлебом в магазин надо зайти. Я думаю, вы, теперь и без меня справитесь.
-Да, справимся! Спасибо, Вам, большое за маму! Что бы она без вас делала...?
-А где Вадим-то?
-Не знаю. Какой-то друг его позвал. Я его спросила: "Надолго ли уходишь?", - а он ответил: "Как получится". Если увидите его, скажите, чтобы домой приходил быстрее.
-Ладно, увижу - скажу. До свидания!
-Мария Михайловна! Выздоравливайте!
-Уж, постараюсь! Спасибо! Сколько я, вам, всем хлопот доставляю.
-Ничего, ничего - побыстрее поправляйтесь!
Я провожаю Лиду до выхода, мы ещё раз говорим друг другу: "До свидания"- и, я закрываю и запираю за ней дверь.
Я возвращаюсь. Подогреваю чуть-чуть суп и кормлю маму.
Мама крестится. Я кормлю её.
-Ой как хорошо! Как вкусно! Вот бы такую еду пораньше поесть. Знаешь, Света? - я, так, изголодалась! Я давно не ела. Я несколько дней была голодная!
Всё, спасибо! я наелась - много не могу, отвыкла уже. Меня, мой сыночек, отучил от еды. Бросил, больную, одну и...ушёл.
А, я, встать не могла, как мне пить хотелось! Думала умру. Не чаяла тебя, и увидеть...
Сегодня какой день?
-Сегодня понедельник, одиннадцатое марта.
-Значит я, уже, неделю валяюсь.
Третьего марта я, как с тобой переговорила, пошла, ноги-то никудышными ещё с осени стали, а тут, ещё снегу намело,
дороги никакой не было. Я шла, шла. Целый час наверное до
пруда добиралась. Совсем обессилила. Упала, и встать не могу. Пробовала ногу вверх поднять - боль такая, хоть криком
кричи! Я и ползком пробовала, да ничего в сугробах не получается. Думала замёрзну на снегу.
Хорошо, на моё счастье, Сергей из сторожки шёл. Он мне
и помог подняться и до дому дойти; и в дом войти- чтобы я без него делала - ко мне его, как Бог послал.
Я бы, без него и дверь не открыла, - Вадька всё позапирал,
напился и уснул. Мы с ним стучались, стучались... и, недостучались. Пришлось Сергею в сторожку бегать за топором, и, -
этим топором дверь открывать.
Прихожу домой - "мой сыночек" на кровати одетым и обутым лежит- храпит. Храпит так, что "стены шевелятся".
Котельную собирался затопить - так и не затопил.
Он меня всю зиму морозил - всего раза три и протапливал.
Да, и дров- то не запас. Лес рядом - сколько сушняку валяется А, ему всё: лень. Он только за бутылку "готов горы
сворачивать",- возил всю осень жерди Петровым из леса на велосипеде. А мне, ни в чём не помогает. Только пенсию мою
пропивает, а я, хлеба и то - не вижу: батон месяц назад ела, когда почтальонка принесла.
В магазин мне сходить не под силу стало, а ему сколько денег не дай - он их или пропьёт, или украдкой чего-нибудь для себя купит - вон, только одни пакетики и валяются, после всякой ерунды.
Посмотри на мои руки - какие они страшными стали: кожа, да кости только и остались.
Мама рассказывала - я смотрела на её руки, лицо...
Я давно, уже, всё увидела...- и, от увиденного: " у меня сердце кровью облилось." И что же, ты, мамочка, в Москву ко мне не
уехала. И что же, ты, себя не жалела. И что же, ты, своего
"сыночка-ирода" не бросала. И довёл он тебя до истощения,
до дистрофии. Так, наверное, только фашисты в концлагере пленных содержали.
- Думала я, тогда, хоть чайку попить, - продолжала рассказывать мне мама, - а вскипятить не на чем. Плитка перегорела.
-Мама, а у вас же, газ есть.
-Нет у нас газа. Две недели, как кончился. Я просила Вадьку в посёлок за баллоном съездить, да его разве
допросишься.
-Да я тебе, уже и чай на нём кипятила и кашу варила.
-А это, тогда, могли из сторожки принести. Как же, я, с ними расплачусь! Пенсию, только, в конце недели дадут.
Денег у меня ни копейки нет.
Я уснула, тогда, а Вадька ночью встал; и вытащил из
кармана халата, в котором я спала, мой кошелёк. И все денежки, что в нём были.
Я днём проснулась, кошелёк мой около меня, на постели валяется - пустой.
Как увидела я всё это, со мной наверное удар сделался. Не знаю сколько времени провалялась? Когда очнулась - ночь
была. Вся от жара горю. Во рту - сухо. Зову "сыночка своего":
-Вадим! Вадик, дай мне попить! - я думала он пьяный спит, а его и дома-то не было.
Сама хотела встать - ни ноги, ни тело не слушаются.
Вадька, только, утром заявился.
Стала говорить ему о деньгах:"Куда он их дел?","Купил ли
что-нибудь поесть?" А он говорит, что денег не брал - ты наверное их сама потеряла. Вот, так пятьсот рублей и "спустил
на ветер". Сколько бы на них можно было купить всего, и до
пенсии ещё далеко. Как жить? Что есть? Послала его в сторожку за молоком, а он за ним полдня ходил.
Потом электроплитку долго чинил. Еле дождалась, когда он меня молоком
горячим напоит. Попросила его судно подать, уж не надеялась больше до туалета встать. Сказала ему, чтобы печку
истопил; дом прогреть, а то вода замёрзнет и все трубы полопаются. Он сделал вид, что затапливает печь, а сам ушёл.
Я проснулась дом опять холодный.
И Вадима опять нет.
В Воскресенье Шура и Лида не увидели меня в церкви - забеспокоились. И пришли. Как увидели всё: Лида в сторожку вызывать врача побежала. А Шура помогла немного грязь прикрыть.
Приехала Тамара Семёновна - глав. врач
Я, её и спросила:
- Долго ли мне ещё жить?
Скажите правду, вы, ведь тогда, когда Виктор- мой муж умирал, сказали мне, что больше двух дней не протянет.
Тамара Семёновна ответила :
- Сейчас весна - живи.
- И,ты, знаешь, Света, когда она мне, так, сказала, то во мне силы какие-то появились. Как будто ангел меня своим крылом коснулся.
Вот, только жаль "сыночек" деньги у меня вытащил, а лекарство не купил.
- Ты, мама, не беспокойся. Я завтра, с утра, схожу в посёлок в аптеку, и куплю всё, что тебе выписали.
Сейчас уже поздно. Ты устала. Пора спать. Свет тебе выключить или оставить?
- Как хочешь. Можешь выключить.
Я выключаю везде свет, и иду спать в другую комнату, как мы её раньше называли "переднюю" или "залу".
Эта комната всех холоднее, так, как она находится дальше от печи парового отопления, и трубы, дойдя до этой комнаты, значительно остывают. К тому же в этой комнате больше всего окон: три, выходящих на юг, на фасад, и одно на запад.
Можно спать на кровати или на диване. Я выбираю диван.
Я снимаю только куртку. Застилаю постель, и укладываюсь спать. Я сегодня очень устала: в автобусе, когда я ехала к маме у меня была возможность поспать, но мою голову терзали нехорошие мысли о маме.
Сейчас я начинаю засыпать, но что это такое: мне показалось, что кто-то мелькнул на спинке дивана, возле моих глаз. Я включаю свет: никого и ничего не вижу. Снова ложусь и засыпаю.
Мне снится сон:
Как будто я сажусь на стул, а мне кричат:
- "Не садись! Смотри! Смотри! Вон, крыса побежала! Встань!"- Я встаю со стула, отряхиваю себя рукой.
В тот же миг я просыпаюсь, и, отшвыриваю от себя какое-то существо, оно немного трепыхается на постели, взбирается на спинку дивана, и я, вижу, как убегает чёрный узенький крысёнок.
От такой наглости меня охватывает ужас. Я не могу уснуть. Включаю свет. Время только четыре часа утра.
Чем же заняться? Я достаю фотоальбом и коробку с фотографиями. Здесь самые дорогие снимки: моих родителей, меня и моих детей. Все фотографии, кроме, Вадькиных,- я откладываю себе. В любом случае - они здесь не нужны. Маму я заберу к себе в Москву. Оставаться ей здесь нельзя!
Я через комнату, где ещё спит мама, прохожу на кухню. В доме опять холодно, я надеваю куртку. Заглядываю в печь-котельную: каменный уголь уже не лижут быстрые голубые языки пламени, но, он, ещё раскалённый зияет в конце топки красной глыбой - похожий на вулкан.
Почти всю зиму, неотапливаемый дом,- не сразу отогревает свои брёвна - "рёбрышки". Дом, когда-то: тёплый и уютный; светлый и чистый; гостеприимный и щедрый - как и его хозяйка замёрз и заболел. Его атаковали вредоносные крысы, не давшие мне ночью спать; мыши - вон, одна прошмыгнула возле пакета. Грибок уже поселяется на его древесине и вещи пахнут плесенью - особенно, это чувствуется, когда выходишь на свежий воздух.
Надо приготовить завтрак. Найти картошку, очистить и сварить её... Как, я буду в дальнейшем: кипятить чай, заваривать отвары, варить супчики и каши; кормить и поить маму - я позволю себе больше не описывать.
Скажу только, что милая моя мамочка - ела помаленьку, но всегда с аппетитом и с удовольствием.
Не буду я в дальнейшем описывать как я топила печку; как я боролась с грязью; мыла; стирала, и весеннее солнышко с ветерком помогали мне быстро высушить бельё.
Скажу только, что делала я - это регулярно и каждый день.
А, позволяю я себе без отвлечений, на разные процессы и процедуры, только прерываясь на ночь, - передать
мамино повествование о её жизни за последние полгода, которые прошли с момента моего осеннего (октябрьского)
приезда к ней. Еженедельные двадцатиминутные телефонные переговоры в церковной сторожке, не позволяли маме, часто в присутствии свидетелей, высказать, скрываемые ею,
все похождения; все издевательства; все пьянки; все проделки - своего, прежде любимого. сыночка Вадика.
"Ах, Света! - обо всём не рассказать...",- делясь, с накопившейся на сердце болью, - то и дело повторяла мама.
Но, прежде, чем она стала говорить, выяснилось другое обстоятельство, существенно повлиявшее - на ход дальнейших событий.
Я утром, после завтрака и всех процедур, хотела взять рецепты; и сбегать за три километра в посёлок в аптеку,
Спросила:
- Мама, а где рецепты?
- В медицинской карте, она в сумке, с которой я к вам в Москву раньше ездила. Сумка внизу в шкафу стоит. Посмотри, ключ на верху справа.
Я нахожу ключ - открываю шкаф. Я нахожу сумку и... ничего более - сумка пуста, ранее находившееся, там документы: паспорт, пенсионное свидетельство, страховой полис, медицинская карта с рецептами - исчезли.
Я забыла, ещё раньше упаменуть о том, что когда приехала
к маме врач, то привели и Вадима, его нашли мужики, которые, были в сторожке. Я забыла передать мамины слова,
которые она говорила мне о том, что, давая, медицинскую карту врачу - Тамаре Семёновне; мама обнаружила, сунутые ей
когда-то, и забытые там деньги - тысячу долларов. Эти деньги были даны два года назад Вадиму, его бывшей женой, за то, чтобы он съехал с его трёхкомнатной квартиры и
освободил место для нового мужа. Мама мечтала обустроить Вадиму жизнь в городе.
Мама мечтала купить там ему квартиру - женить; и уехать жить ко мне в Москву. Мама мечтала... Но Вадим, в момент приезда врача, стоял рядом. Он видел, как мама старается, побыстрее, спрятать - эти доллары.
Он всё видел... И не нашёл ничего лучшего, чем похитить весь свёрток с документами, а самое главное с рецептами и умчаться неизвестно куда...
-Мама, здесь нет медицинской карты и рецептов - сказала я, когда просмотрела всю сумку.
-Так, значит Вадим, наверное их забрал? На что же, он купит лекарства? Деньги - пятьсот рублей - он давно пропил.
А, где он сейчас?
- Не знаю - ушёл, ещё вчера.
- И, так, не приходил ?
- Нет. А где можно его найти ?
- Кто его знает? Он в последнее время нашёл себе в посёлке "невесту"- пенсионерку, и ходит к ней. Она в два раза
старше его. Живёт со старухой-матерью - обе гуляют то с
одним, то с другим; пьют, а есть им нечего. Вадим ходит - их подкармливает. Я, дней десять назад,
посылала его заплатить за свет, и наказала купить гречки, макарон и сахара. Дала двести рублей, а он, только, на второй день пришёл и принёс мне в кармане сто грамм гречки. Он им всю
посуду из серванта переносил. Сколько у нас её много было!
Сколько гостей приходило! Я, ещё, на отцовых поминках подумала часть тарелок в сторожку отдать, да у них своих хватает. А, недавно: заявился со своей подругой и говорит: "Дай ей, денег - в Нижний Новгород съездить, чтобы пенсию оформить". Это, я, должна их всех содержать, а сама с голоду "ноги протягивать".
- Ты, знаешь?,что вытворял Вадька осенью, после того,
как вы уехали? Тот, мешок, что вы со своей дачи привезли. Он, так, и не перенёс со двора; и не спустил в подпол.
Они его с Женькой утащили и пропили. Я в коридоре была - слышу на задах какие-то разговоры. Вышла на двор,
посмотрела, а мешка-то картошки и, нет. Выбежала в огород-Вадька с Женькой уже вдоль оврага, этот мешок, на
велосипеде увозят. И, так, я заплакала..., закричала..., что дачники - Таня с Лёшкой прибежали. Спрашивают: "Мария Михайловна, что случилось?"
Таня стала меня успокаивать, а муж её поехал на машине их догонять. Так, и
не догнал. Они, наверное, другой дорогой лесом на Совхоз пошли.
- А, вот, эту картошку, что ты, Света, сегодня варила - я, у его дружка - дважды покупала. Сашка мне сказал,
что может мне продать ведро картошки - за пятьдесят
рублей. Я, и купила, а дня через два Вадька говорит:
"Мама, вот, Сашка ещё картошки принёс, только ведро немного неполное. Он сорок рублей за него просит".
Ну, я, обрадовалась и, за это ведро тоже денежки заплатила. А на следующий день смотрю, что - это мне
свёкла в картошке попадается. Разобралась, и оказалось, что он картошку из первого купленного ведра
распределил по двум вёдрам: в одно вниз свёклу положил и картошкой присыпал, а в другое ведро блюдо засунул и
тоже картошкой прикрыл.
На этом, я прерываю мамино повествование. За делами и за разговорами - день кончился.
Пришла ночь. И, ночью, я, опять решала проблему: где уснуть, и как уснуть. В эту ночь я выбрала для ночлега -
кровать. Наглухо заправилась, чтобы не было доступа к обнажённому телу и улеглась спать. Время от времени я,
то переворачивалась,то качалась на матрасе - и,всё, для того, чтобы ко мне не приблизилась грызущая нечисть, то есть крысы или мыши, Если я и, начинала дремать,
то за окном, то и дело раздавался тревожный, громкий настораживающий лай собак, который заставлял меня
вставать с постели и подходить к окну. Когда же кончится - эта ночь - думала я?
И, ночь кончилась - я опять не спала. Наступило утро. В череде дел по дому и ухода за больной мамой - я продолжала слушать её грустное повествование:
- Света, посмотри на письменном столе - всё на нём, как прежде стоит?
- Нет, я не вижу самовара.
- Да, и его, тоже, Вадька пропил. Сдал в приёмный
пункт цветного металла. На Покров проводил меня в
церковь. Говорит: "Иди, мама сходи на службу - сегодня праздник большой, а хлеба я сам куплю." Я дала
ему сто рублей и сказала, чтобы ещё масла подсолнечного купил. И мы вместе из дома вышли. Он идёт, о
Боге со мной разговаривает, а сам в сумке самовар сдавать тащит. Самовар, этот, как ты знаешь, нам
с Виктором на свадьбу подарили и я берегла его, жалела, как память... Хотела внукам по наследству оставить.
Сразу самовара я не охватилась. Всё, Вадима с хлебом поджидала, даже обедать одна не стала. В тот день, он
так, и, не пришёл... Ночью заснуть не могла - всё ждала его. Потом мне плохо стало, и я решила водички святой
попить. Банка трёхлитровая Крещенской воды за самоваром стояла. Я включила свет, и обнаружила пропажу.
Так, у меня сердце защемило, - я, то корвалол капала, то валидол под язык клала...
Когда он явился - признался мне, что самовар сдал, а деньги пропил. Мы с ним, после обеда, пошли
выкупать, этот самовар, Пункт приёма был закрыт, и пришлось к нему на дом идти. Я предлагала ему деньги,
чтобы только вернуть, этот самовар - плакала, а он не хотел отдавать - "У нас, так, не делается." - сказал он мне. А, я ему говорю: "Я, уже сколько раз, Вас просила:
ничего не принимать у моего сына, когда он ещё тазы, кастрюли, бачки и ведёрки поздавал - теперь же, Вы,
у меня свадебный подарок забрали." Он, как бы сжалился - пошёл открывать. Достал самовар, а он совсем другой: другой формы и цветом отличается; без
чёрных пластмассовых ручек, и к тому же ещё и дырявый.
Как я, его больше не упрашивала - мой самовар он, так и не отдал. Заявил мне: "Если хочешь - забирай этот - никаких других самоваров у меня нет."
- Дочка, милая моя! Сколько я слёз пролила! Сколько унижений и горя перетерпела! Думала ли я, что на старости лет доживу до такого позора. Мне раньше сёстры
говорили, что я самая счастливая мать, потому что у меня самые хорошие дети. А , теперь из-за Вадьки - я, не
знаю "куда глаза спрятать".Как, он изменился! Я признаться - раньше его больше, чем тебя любила. А, он
меня совсем не любит. Наверное хочет, чтобы я быстрее померла. И, как, он будет жить без меня? С голоду умрёт
или сгорит. Уже два раза чуть дом не сгорал. Один раз он на диване уснул с папиросой. Я с огорода пришла, а
он в дыму лежит. Я бужу его, бужу, а он никак не просыпается. Хорошо, что на кухни ведро воды стояло. Я, из
этого ведра на Вадима и на диван вылила. Окна раскрыла - тогда зимние рамы ещё не вставлены были. Он
очнулся и говорит: "А чё! А, чего ты меня водой облила!" Другой раз провод у телевизора загорелся. Он целыми
ночами, включённым, его без присмотра гоняет. Сам с кухни прибежал - не спал ещё - пробки вывернул, но всё равно
почти вся проводка сгорела и мы целый месяц - без света сидели. И, как всегда, нас Анна Осиповна выручила - электрика нам прислала.
Его, никак нельзя оставлять одного.
И, за себя боюсь - так заснёшь и - сгоришь.
- Ты, знаешь Света? Сруб бани, что вы хотели на свой
дачный участок перевезти - Вадька продал. Продал и толстые доски, что на сушилах были. Сколько там
кубометров я забыла, но в общем - целая машина. Договорился: баню за две тысячи продать, а доски за тысячу. Отцов
мотоцикл тоже погрузил. Уехал с ними в посёлок, и четыре дня пропадал. Сказал, что помогал баню строить.
Они Вадьку поили вином вдоволь, и принёс он мне всего четыреста рублей.
Сколько я ему прощала - не упомнишь! И, всё, не расскажешь. Да, и никому, кроме тебя Света - это говорить нельзя. Ты, наверное устала меня слушать, а я тебе ещё самое главное не рассказала...
Вадька связался с наркоманами. По осени стучатся в заднюю дверь. Я выхожу в одном летнем платьице. Стоит
Вадим, а сзади его три парня за руки держут. Я, ещё, бабушку одного из них знаю - вместе с ней раньше работали.
Так, вот, другой, которого я не знаю, - подымает над Вадиковой головой молоток, и говорит мне: "Или,мы его
сейчас убиваем или, ты, платишь за него - восемьсот рублей! Он у нас взял (забыла, как он назвал, то-ли "чеки" то-ли ,"дозы") наркотиков - продал их, а деньги нам не
вернул. Выбирай! Нам терять нечего! Тюрьмы мы не боимся, а сына своего, ты, не у видишь."
Я, им говорю: "У меня нет сейчас денег, - вынимаю из кармана кошелёк (я его всегда ношу с собой,
пристёгнутый булавкой, - это раньше, когда Вадик был хороший, можно было деньги оставлять на виду) - достаю из него
сто пять рублей - "Вот, все мои деньги. Возьмите, а остальные я в пенсию отдам."
"Мы, ждать не будем. Займи у кого-нибудь из соседей." - ответили они мне.
И побежала...я, в своём платьице, некогда было одеться, - по деревни, от одного дома к другому. Ни, кто не, даёт!
Таня - "дачница" меня раньше всегда выручала, как ни попрошу. Прибежала к её дому; в огороде, рядом с ней муж
стоит. Денег, я попросила. А, муж, Лёшка говорит: "Вам, Мария Михайловна всегда, сколько угодно, дадим -
в любое время дня и ночи. Для Вадьки с его приятелями - ни копейки не будет. Всё пропьют. Я, из огорода видел, как они целой "кодлой" шли."
Не стала я ему ни, чего объяснять... Побежала в церковную сторожку к Анне Осиповне. Ей всё рассказала.
Она смогла дать: только пятьсот рублей.
Я, наркоманам этим, деньги принесла, и говорю: "Вот, всё, что я могла занять."
"Ладно," - отвечают они - "Мы, в пенсию за остальными деньгами придём." Отдали мне кошелёк с пятью рублями на хлеб.
Наркоман меня пожалел - не выгреб всё. А сыночек мой в этот день - умудрился из кошелька и, эти, пять рублей вынуть.
Вот, так он укорачивает мои денёчки.
- Света, Вадим и сегодня не пришёл?
- Нет, милая моя. Ты не беспокойся за него. Тебе сейчас о себе надо думать. Вот, подлечишься и в Москву
со мной поедешь. Я мужу позвоню; он за нами и приедет. Только не знаю: получил ли он по почте зарядное
устройство для аккумулятора? Валера, тёти Наташин, обещал выслать...
Пришла третья ночь моего пребывания в деревне .
Я пожелала маме спокойной ночи и пошла спать. Эта, ночь, была похожа на предыдущие: также я вертелась,
крутилась качалась - распугивая грызунов; также за окном тревожно лаяли собаки. Также я вставала и
подходила к окну, за которым видела белый, нерастаявший снег, белый огромный диск полной луны; чёрное небо
со сверкающими звёздами, и чёрные стволы, и чёрные ветки тополя, липы и сирени.
Опять я не выспалась. И, как, только забрезжил рассвет. Я встала, и снова взялась за дела.
Есть - не хотелось. Мне, почему-то ничего не лезло в рот. И, чай я
пила тоже пустой. Это, даже не потому, что я экономила; и старалась маму накормить
(мама не привыкла ещё к еде - она ела мало). У меня просто не было аппетита.
Утро началось со сложностей: печку-котельную растапливать стало нечем. Палки, после помидор,
гороха и фасоли, которые имелись в огороде и заменяли мне дрова - кончились.
Пока мама спала я, решила сбегать в лес за сушняком. Заодно нарву берёзовых почек, а на растаявших пригорках поищу листьев брусники. Всё - это хорошо
помогает при заболевании дыхательных путей и сердечно-сосудистой системы. Тем более, что по милости Вадьки: выписанное врачом лекарство не куплено.
Как, и предыдущие дни, погода стояла морозная. В полдень, от яркого солнца, сползающий с крыши снег, звенел капелью. С утра же всё было скованно льдом .
Вот, и сейчас, я иду не по дороге, а по полю, по снежному насту - и не проваливаюсь.
Помню, в это, время года: мы в детстве шумной компанией (детей в деревне было много); всходили на верхушку этого поля; усаживались на санки, и катили вниз до самой речки.
А на речке мы тоже находили развлечения. Зимой катались на коньках. Особенно мне нравился первый лёд - прозрачный и гладкий. Я ложилась на его поверхность, и рассматривала, что творится под водой: виднелись разные водоросли, а иногда проплывали и рыбёшки.
Рыбы в нашей речке много, но ловила я её всего один раз, и то неудачно.
В тот, день я двенадцатилетней девчонкой хотела сначала сварить суп с грибами. Побегала по краю леса - грибов не нашла.
Решила сварить уху. Взяла удочку. Зашла, где деревьев побольше - ловила, ловила - не клюёт. Неподалёку от моего места ужения;
приехали на лошади убирать накошенное сено. Чтобы меня не увидели, я решила перебраться в другое
место. Наступила на сухую ветку - она треснула, и... я, как была (в этот прохладный день) в пальто - так, и... упала, вместе с удочкой, в воду. Вылезла, с меня
всё течёт. Смотрю, убирающие сено люди, - застыли и повернули головы в сторону моего укрытия. Я, побросала всё и...быстрее домой.
Вот, уже, с воспоминаниями о речке, я незаметно подошла к лесу. Крутые склоны, со сбегающим вниз
молодым сосняком, уже отогрели свои бока на солнце и, поэтому: то в одном месте, то в другом - виднеется оттаявшая земля.
Я иду у подножия этих покатистых склонов, (мы их в детстве называли "горки") и, воспоминания вновь охватывают меня:
Ещё совсем маленькая, по этой самой тропинке, я иду с мамой на родник за водой (тогда отец у нас ещё не сделал колодец). Мама, то и дело, приостанавливается;
ищет в густой траве землянику и первые ягоды отдаёт мне. Молодые сосёнки, этого не помнят - знают об этом, только, редко растущие здесь, старые сосны и берёзы.
В моём далёком детстве - деревьям не давали здесь расти: все склоны были облеплены, скользящими вниз и взбирающимися вверх, - многочисленными лыжниками всех возрастов (от пяти и старше).
Этот, "муравейник", точнее "муравейники":
шумели, звенели, кричали, смеялись. Выпадавший снег,
через какие-то два-три дня, был весь исчерчен
лыжами. Поверхность становилась ледяной и гладкой.
Все с нетерпением опять ждали нового снега, чтобы
проложить свою лыжню, и обязательно, более крутую; да , ещё, на самом вираже - построить
трамплин, чтобы окончательно взмыть е небо.
Наверное, с этих "горок" стало девизом моей юности, где-то вычитанное четверостишье:
"Будь, дорога моя, непроторенной:
Пусть пурга и пускай гололёд.
По плечу со стихиями - спорить нам,
Жизнь-дорога торопит вперёд!"
И звучавшая, в то время, популярная песня :
"Рисует узоры мороз на оконном стекле,
Но нашим мальчишкам сидеть не
понраву в тепле.
Мальчишки-мальчишки несутся по
снежным горам,
Мальчишки-мальчишки, ну как не
завидовать вам!"
по праву относилась и ко мне, и я, по праву добавляла к слову "мальчишки" слова "девчонки-девчонки".
Я, тоже, ужасно не могла сидеть в тепле. Помню:
отец, уже поздно вечером, очень жарко натопил печку. Меня всю разморило; ум притупился.
Надо было делать уроки, а в десятом классе их задавали много, но я сидела и - ничего не могла сообразить. Я предложила,тогда десятилетнему, брату Вадику - покататься на лыжах.
И, мы катались в тёмном лесу - побеждая себя и лыжню. Помню чувство страха, охватывающее меня, на вершине. Стоишь и, боишься спуститься:
Знаешь, что как только встанешь на лыжню, то уже помчишься, и не сможешь: ни вернуться назад, ни
остановиться... . В голове несутся мысли: "Зачем поехала? Зачем я еду? Сейчас упаду! Вот, здесь трудное
место! Ох, устоять бы!" Но тебя, так, сильно подбрасывает. Тебе не хватает капельку сил, чтобы устоять.
Ты падаешь...Отряхиваешь снег. И, думаешь: "Я бы смогла устоять. Не так, это и, трудно. Надо загладить."
Снова взбираешься на гору. Снова стоишь перед лыжнёй. Снова боишься оттолкнуться и помчаться вниз...
Но, ты встала. Ты летишь... В самом сложном месте устояла. Летишь! Летишь! Летишь!...Ты победила! Ты, победила себя. Какое чувство восторга! Какой адреналин!!!
Вот, ради этого, и стоит: катиться, падать и,- побеждать!
Сейчас, во взрослой жизни, когда мне приходиться делать решительный шаг - я всегда представляю, эту лыжню; встаю на неё и, мчусь...
Я, увлеклась и, этими, воспоминаниями... Но, я уже успела на одном, из прогретых солнцем, склонов найти, выглядывающую из под снега, бруснику; нарвать берёзовых почек; и набрать, валяющихся, сухих сосновых веток.
Вот, я, уже и дома.
" - Света, кто-то стучал долго и в окно, и в дверь.
Может из сторожки приходили?",- такими словами встретила меня мама.
2. ЗАЧЕМ Я УЕХАЛА
Я пошла в сторожку и, там выяснилось, что звонил мой муж и велел: срочно приехать, так, как он не может получить на почте, присланное на моё имя, зарядное устройство - и, соответственно он не сможет подготовить машину, чтобы приехать за мной и мамой; и звонили с моей работы, и там тоже надо решить кое - какие проблемы.
Всё, это, не входило в мои планы. Как же я могу оставить маму? Вадька до сих пор не пришёл, да и надежды на него нет - только одно вредительство.
Обо всём, этом, я поделилась в церковной сторожке. Находившаяся там, незнакомая, мне, женщина сказала, что посмотрит за моей мамой; и , что я могу прямо сейчас поехать с Игорем Михайловичем до Владимира - он едет туда по делам. Я обрадовалась - есть кому за мамой посмотреть, но ехать сейчас, и немедленно - отказалась.
"Я поеду лучше в обед на электричке. У меня печка ещё не неистопленная. Маму надо умыть, переодеть и накормить," - так, решила я.
Мы договорились, что, эта, женщина придёт к маме в двенадцать часов, и я ей всё расскажу и покажу...
Я возвратилась домой. Там, обеспокоенная мама спросила: "Кто стучался? И что случилось?"
Я ей всё объяснила - она сразу очень расстроилась. Но, я ей сказала, что я уезжаю только на один день, а присматривать за ней будет женщина из сторожки.
- А. как её зовут?
- Я, не знаю. Знаю только, что не Анна Осиповна, не Лида и не Шура.
- Может быть Рая?..
- Наверное.
- Но, ей будет тяжело за мной ухаживать. Она сама недавно болела - у неё удаляли аппендицит. Не надо никого звать. Я обойдусь.
Мама, она только на маленько придёт. Котельную я сейчас затоплю. Налью в термос чаю, поставлю рядом еду, и ты сможешь сама попить и поесть.
Ты не волнуйся - я быстро приеду.
Я начала стремительно делать всё, намеченное мною на этот день. К двенадцати часам я, уже, расправилась со всеми делами.
Постучала, ожидаемая женщина. Пришла в дом. Подошла к маме. Спросила:
"-Живая? Узнала, кто пришёл?"
"-Полина Егоровна,"- тихо ответила мама.
"- А, я, уж, думала, что ты ни кого не узнаёшь."
"- Я, ещё память, Слава Богу, не потеряла.", - еле слышно пояснила моя мама.
Полине Егоровне я рассказала: где что лежит, как кормить и поить маму. Предупредила что печку-котельную топить не надо - я сама её, только что, истопила - и, она не остынет до моего возвращения.
Я поцеловала маму. Сказала, чтобы не волновалась и ждала меня.
Помчалась на автобус. Когда я прибежала в посёлок - автобуса уже не было. Пришлось вприбежку идти ещё два километра до Совхоза - там автобусы ходят чащи. Приближаясь к автобусной остановке, я увидела уже стоящий там автобус. Остававшиеся сто метров, я рванула как спринтер, и к счастью водитель, увидя меня, задержался на остановке. Я на радостях дала за билет денег больше, чем он стоил, и сказала, что сдачи не надо.
Электричку мне не пришлось - ни ждать, ни догонять. Я купила билет. Вышла на платформу. Подошла электричка. Я села. Поехала. И услышала разговор, как одна племянница из Коврова забирает к себе жить свою восьмидесятишестилетнию больную тётку с Украины.
После, этих, случайно подслушанных слов, я ещё больше поверила в свои силы . Это, вторило моей ситуации, но моя мама моложе и не с Украины. "Мне легче будет её вылечить","Нам с ней будет проще победить","Мама должна жить","И жить будет у меня","Мама","Будет", "Жить!", - твердили и твердили мои мысли эти фразы. Твердили и стучали об этом колёса электрички.
Приехав во Владимир, я села в автобус и поехала в Москву.
Приехала поздно вечером, около двадцатитрёх часов. Почти ничего в этот день не делала. Обрадовалась, что у детей всё в порядке. Приняла душ и легла спать. И впервые за последние дни - я нормально выспалась и восполнила свои силы.
На утро: съездила на работу и написала объяснительную записку о причине своего отсутствия, и заявление на отпуск за свой счёт; сбегала на почту и получила посылочку с зарядным устройством.
Уже к обеду я затоварилась диетическими продуктами. Купила отраву для мышей и крыс. В аптеках я приобрела все необходимые лекарства - для того, чтобы окончательно вылечить маму и поднять её на ноги.
В оставшиеся, до отправления междугороднего автобуса, время: я перестирала бельё; посадила семена помидор и перца; позвонила юристу. И спросила: "Можно ли привлечь к ответственности сына, если он довёл мать до истощения, и не оказал её помощи при болезни?". Юрист мне ответил, что такое наказание существует. Назвал мне статью и посоветовал написать заявление в Суд и Прокуратуру.
Вообщем я сделала всё, что намечала. Собралась и поехала к маме и за мамой.
Автобус ехал ужасно медленно. Дорога после зимы была вся в выбоинах. Трясущийся автобус, то и дело подпрыгивал. И на одном из таких прыжков - лопнуло заднее колесо.
До моего родимого поворота оставалось доехать какие-то десять километров, а автобус, ремонтируя, и монтируя, колесо простоял больше трёх часов.
Домой, к маме, я попала гораздо позже, чем когда ехала на этом же автобусе одиннадцатого марта.
Взяла ключ, в условленном месте. Открыла дверь. Дома была одна мама. Она не спала.
"-Света, ты, приехала", - сказала мама слабым голосом.
"-Да, мама. Здравствуй! Как ты себя чувствуешь?",- поцеловав её в щёку, спросила я.
- Не очень хорошо.
Света, мне Полина Егоровна не понравилась.
- Почему ?
- Так, она "нехорошая".
- Она за тобой не ухаживала?, - спросила я.
Но мама на, этот, вопрос мне ничего не ответила. То-ли не хотела говорить на эту тему. То-ли у неё не было сил.
Я приготовила маме завтрак, припасла разных угощений и стала её кормить.
Мама почти от всего отказалась. Я ей дала выпить антибиотики. Хотела ещё дать, привезённые мной, в прошлый раз, таблетки от сердца - в розовой оболочке. Но, вместо их - были чужие грязно-бардовые капсулы с тем же названием, что и мои таблетки. Дата хранения на, этом, препарате была просроченной.
"Почему?","Почему они здесь?","Где мои таблетки?", "Зачем Полина Егоровна принесла их?" - эти вопросы пронеслись у меня в голове.
"И почему крышка, от сиреневой пластмассовой баночки валяется на полу?" В прошлый раз мне мама говорила, что у неё здесь хранится, купленный у почтальонки, лотерейный билет на 8 Марта. Она говорила: "Вот, бы, выиграть!..." На, что я ей сказала: "Разве выиграешь. Я купила не один, а три таких билета. Проверила - ничего не выиграла."
Но, это было сказано в прошлый раз, а сейчас мама ничего не говорила, смотрела в потолок и тяжело дышала.
"Почему с мамой случилась такая перемена?","Она же, шла на поправку.",- понять, я, не, могла.
Я пошла топить печку-котельную. Вижу: возле печки стопку хороших берёзовых дров. "Наверное, это из сторожки принесли," - подумала я. Стала разжигать огонь. Дрова загорелись моментально. Но,"что, это!",- к моему удивлению: из печки повалил густой чёрный дым. "Никогда такого не было!"
Я быстро открыла дверь в коридор, и хотела наглухо закрыть дверь в комнату где находится мама. Дверь вплотную закрываться никак не хотела, и мне пришлось привязать её за ручку, поясом, к стулу. Дым всё шёл и шёл. Он валил из "духовки"- так, мы называли - это место над топкой, закрывающиеся двумя дверцами (где в былые времена подогревались вёдра с водой, имеющихся тогда, то для одной, то для двух коров).
На этот раз - я обнаружила там бушующий огонь, и именно, оттуда вырывался дым. Как, потом выяснилось - это Полина Егоровна топила котёл; вынула и куда-то выбросила, закрывающие его сверху, чугунные кольца. Я, подвернувшейся под руку, железной крышкой закрыла это отверстие; прижала его чайником, и пошла на улицу за глиной.
Лет десять назад отец привёз целую машину глины, и свалил её у забора. Вот, её я и набрала в куче, под снегом.
Оттаявшей глиной, я большим слоем обмазала железную крышку и всю жаровню. Дым больше не шёл.
Я продолжила топить печь-котельную (котельную, потому что в топке с боков находится котёл с водой).
Когда, окончательно, кухня проветрилась - я закрыла входную дверь, и открыла дверь в мамину комнату.
"А, если, эту, дверь Полина Егоровна не закрывала и не привязывала? Значит дым шёл к маме в комнату, и значит мама надышалась дымом?... Зачем Полина Егоровна, не зная, как топится, эта, печь-котельная - полезла её топить? Кто её вообще просил об этом!?",- так думала я, о "сверхзаботливой" сиделки моей мамы.
"Лёгкая на помине"Полина Егоровна постучала в окно.
Я открыла ей дверь.
- Приехала, а я, вот, блинов несу твоей матери.
- Спасибо. Только вряд ли она будет есть их. Я ей, включая геркулесовую кашу, чего только не давала: и творожок, и йогурт, и икорное масло, и пряники, и бананы - она от всего отказалась. Съела только апельсиновую дольку.
"- Где твой сыночек-то ходит?",- сказала Полина Егоровна, когда подошла к маме. -"Какой он у тебя плохой."
"- Он, хороший...- тихим голосом сказала мама.
"- Да, он был очень хорошим заботливым сыном. ", - подтвердила я. - "Пока не женился. Его все уважали. И на работе, когда он был инженером..."
"- Инженером ?!",- перебив меня, удивлённо сказала Полина Егоровна, - "Вот, бы, никогда не подумала..."
" - Ладно, я пойду. Я здесь лишняя...",- повернувшись к двери, добавила она.
"- Вот, возьмите апельсинов, бананов. Вот, пряники очень вкусные - внутри с абрикосовым вареньем.",- предложила я.
- Спасибо. Не надо.
- Берите, берите - я много привезла...
- Хорошо, давай.
- Забирайте прямо в пакете. После обмена, этими, фразами и передаче гостинцев - мы вышли в коридор.
"- А, носик-то у неё, ещё, не заострился. Значит она сегодня не умрёт.",- такими словами о маме ударила меня Полина Егоровна.
Выходит, во время моего отсутствия - эта "прихожанка" отнимала у моей мамы надежду на выздоровление.
Значит она, специально, заменила: годные и удобные для проглатывания таблетки на, вышедшие из срока хранения капсулы. А, может, она специально травила маму дымом ? Укорачивая её дни жизни.
Если даже всё, это, она делала не по злому умыслу, то какими словами - она говорила с мамой, в моё отсутствие...?
И, если врач, "коснувшаяся к маме, как ангел", вселила в неё огонёчек жизни, - то по всему Полина Егоровна, без меня, задувала, этот, огонёчек.
Зачем я уехала? Зачем попросила незнакомую, мне, женщину посмотреть за мамой? Я не могла предположить, что найдётся "плохой"человек в церковной сторожке. В сторожке, где приходили к маме на помощь: Лида, Шура, Рая, Сергей, Игорь Михайлович, Анна Осиповна...Особено Анна Осиповна, которая кормила маму, когда она была голодная; обогревала добрым словом, когда мама делилась с ней горем; давала деньги взаймы, когда у мамы была нужда.
В мамином слове о Полине Егоровне - "она нехорошая"- скрыт большой смысл, который мама не смогла мне пересказать, она уже не говорила со мной так, как до моего отъезда. Зачем я уехала? Зачем? Зачем? Везде могли обойтись без меня. Не могла обойтись без меня моя мама! Также, как и, я, без неё. Как, я этого, тогда, не понимала! И пускай было мало продуктов, но они все были с аппетитом употребляемы. И, пускай не было нужных таблеток - ни всегда таблетки лечат, так, как лечит доброе слово.
"-Света, ты чего плачешь?",- заметив мои слёзы, спросила мама.
"- Нет, мама, я не плачу - это я умывалась и не вытерлась.", - соврала я ей.
Всё было дальше, как и прежде: и уход за мамой и мои дела по дому. Не было только маминого повествования о её горькой жизни. И, не было у неё желания есть.
Какой день не было дома и Вадьки. Где он с мамиными документами и долларами ходит? Может его давно прибили и деньги отобрали? Надо писать заявление в милицию.
Написав "шапку", и заголовок заявления "О причинении вреда здоровью и неоказание помощи больной матери". Я обстоятельно изложила суть дела, и закончила словами: "Прошу Вас отыскать и наказать Вадима". Поставила дату и подпись.
Посмотрела - всё ли в порядке с мамой. Она спала. Пошла спать и я. Тем более, что было уже три часа ночи.
Крыс и мышей я, в эту ночь, не боялась, так как ещё днём по всем углам рассыпала отраву.
Утром я проснулась. Привела себя и маму в порядок. Мамочка моя чуть-чуть поела и приняла лекарства. Я тоже немного позавтракала и сбегала с заявлением в сторожку (для последующей его передачи участковому милиционеру).
Спустя два часа, как я сбегала в сторожку и занималась домашними делами, в дверь постучали - это был Вадим. Он пришёл трезвым и вменяемым. Я его послала, как можно быстрее, бежать в сторожку, и перехватить у Анны Осиповны моё заявление на него, чтобы она не передала его в милицию.
Прежде, чем Вадим побежал - он положил на место свёрток, в котором находились все, взятые им документы; медицинская карта; рецепты, в том числе и доллары - только не тысяча, а уже пятьсот.
Когда Вадим вернулся, то сказал, что Анна Осиповна его сильно отругала за мать, но он не обиделся, так как она права. Весь день Вадик вёл себя нормально. Сидел около мамы на коленях и держал её руку в своих ладонях. Я его совсем не ругала. Была рада его приходу, и подкармливала вкусной едой. В какой уже раз?, у меня теплилась надежда: разбудить, в этом опустившемся, истощённым, измотанным пьянкой человечке - прежнего: статного, умного, доброго и
трудолюбивого Вадика, Вадима, но не Вадьку. Мне порой казалось, что нашего Вадика похитили инопланетяне, а вселившееся в его оболочку существо-Вадька никак не может быть Вадимом. И, я, удивлялась, как этот Вадька может в своём новом обличии - помнить что-то из связывающего нас общего прошлого. Какое он имеет право позорить прежнего Вадима?
"Дурак-я-дурак, дурак-я-дурак...",- повторял Вадим. - " Выпил, дурак, таблетки от алкоголизма. Другие даже в больнице делают вид, что пьют, а сами выбрасывают. Зачем я выпил? Вот, теперь целый день рвёт.",- сокрушительно жаловался он мне.
Этот, день мог быть днём возвращения прежнего Вадика.
Этот, день мог бы быть "днём возвращения блудного сына".
Но, на следующий день пришли Вадькины собутыльники, и он "поправил своё пошатнувшиеся здоровье энным количеством бутылок водки".
Мамино состояние ухудшалось. Нет, она не стонала. На вопрос: "Что болит?" Она отвечала: "Ни чего не болит." Только есть она не хотела. Только ноги у неё не нагревались от горячей грелки-бутылки. Только дыхание её становилось всё более затруднённым. Только стала она, чаще, просить то корвалол, то валидол.
Стала и, я употреблять: то корвалол, то валидол.
В предстоящую ночь спать я боялась. Боялась Вадьку, потому что он был пьяный. Мало ли, что "придёт ему на ум." Я на всякий случай, чтобы не застал "мой братик" меня спящей, в комнате где я спала - привязала ручку двери за спинку своей кровати. И ночь была бессонной, напряжённо - прислушивающийся.
Этой ночью, мама впервые забредила:
"- Вадим! Вадим! Вадик!
Вадим! Вадим!..
Что есть будем? Вадим?
Каша гречневая есть?
Ты, зачем съел,всю кашу?
Где каша?"
"- Мама, мама, что ты хочешь?",- выйдя из своей комнаты, спросила я.
"- Что,есть, будем, Вадим?!",- продолжала мама.
"- Во, тебя, как злость берёт, что тебя мама не зовёт!",- озлоблённо проговорил Вадька со своей кровати.
Мама ещё что-то говорила в своём бредовом монологе.
Ей, вторил Вадька в своём пьяном диалоге. Громко, как в лесу он орал:" Ей! Да! Да, свари чё хочешь! Давай-давай!..", - и, прочии фразы. Всё в таком же духе.
Под утро мама уснула. Захрапел и Вадька. Немного поспала и, я.
Проснулась я около восьми часов утра. Поухаживала за мамой. В десять часов встал взъерошенный, опухший Вадька. Смёл (в смысле съел) всё, что съедобного было на столе. Вспомнил, что наступило Прощеное воскресенье, - сел возле мамы на стул и попросил у неё прощения.
Мама его простила.
"Прости меня, мама,"- сказала я.
"Ты меня не обижала. За, что ты, просишь прощение?",- ответила мне мама.
Этот, день был не только Прощеным воскресеньем, но и днём Выборов. Около одиннадцати часов прибежал паренёк из церковной сторожки, и сказал мне, чтобы я взяла мамин паспорт и пришла голосовать.
Я пришла. Приехавшие люди, взяли паспорт; и сами чего-то написали, и сами за кого-то проголосовали. Но, это меня нисколько не волновало.
А, волновало меня только состояние мамы - я попросила разрешения позвонить по телефону.
Я позвонила маминым сёстрам: сначала тёти Наташи, живущей за тысячу километров от мамы, потом тёти Насти, проживающей поближе. И рассказала им обо всём, что случилось с мамой.
Когда я из сторожки вернулась домой - Вадьки дома не было. Так же, как и не было, остававшихся пятьсот долларов, которые час назад я видела, когда брала мамин паспорт.
Через некоторое время пришла, вызванная не мной, врач со скорой помощи. Видимо мои звонки в сторожке маминым сёстрам, взволновали Анну Осиповну и она, в который уже раз, кинулась спасать мою маму.
Милая мамочка, моя, когда её прослушивала доктор говорит слабеньким голосом: "Вот, лежу, как в санатории; ухаживают за мной, а я не поправляюсь."
Провожая врача, я узнала, что мне надо готовиться к худшему, и что дыхание моей мамы очень затруднено.
Потом пришёл священник читать молитву, исповедовать и причастить маму. Со священником припёрлась (я не говорю: пришла) и Полина Егоровна.
Милая моя мамочка тянула ручонку, крестилась и всё повторяла:"Господи помилуй, Господи помилуй, Господи ..........."
Когда священник стал исповедовать маму я вышла из дому.
А, Полина Егоровна, оказывается специально пришла, чтобы узнать "Великую тайну", и поэтому торчала (я не говорю: присутствовала) при исповеди.
"- Во, какая! Ничего не сказала. Ни в чём призналась.",- зло буркнула мне, выходящая из дому П.Е.
В чём же должна была признаться мама?
В том, что когда врачи советовали делать аборт - она его не сделала, а родила Вадима?
Не уезжала от сына, не бросала, не убивала, а спасала его?
В том, что она, с утра до вечера, всю свою жизнь работала?
В том, что она никогда: не воровала, не сквернословила, не льстила, не сплетничала?
В том, что жила для детей и внуков? Радовалась ихой радостью. Горевала ихим горем. И не жалела ни сил своих, ни своего сердца, - в этом, её вина?
А, ещё к тому же моя мама, как дочь священнослужителя, прежде всегда ездила исповедоваться в Старообрядческую Церковь - в то место, где родилась.
"Кто больше повинен и в чём? Моя мама или П.Е.? А потом, есть тайна исповеди, при которой никто, кроме священника, не доложен присутствовать. Вышедший, после причастия мамы, священник сказал:
"- Сейчас должен произойти переломный момент: Мария или выздоровеет, или, если будет угодно Богу умрёт."
И, Богу было угодно, чтобы через два дня мама ...... .
Но прежде, чем, это, случилось, приехала тётя Настя, мамина сестра. И, мама говорила с ней о жизни: она не жаловалась ни на кого и ни на чего: не жаловалась на свою болезнь. Она интересовалась здоровьем тёти Насти. Спрашивала:"Есть ли картошка?, Много ли её собрали?"
Мама, умирая, ни разу не заговорила о смерти. Как бы сложно и трудно, всю свою жизнь, она не жила - она любила - эту жизнь. Она не хотела покидать - этот мир. Она знала, что без неё погибнет всё, что её окружало. Мир не погибнет, мир вообще не заметит такую песчинку, как моя мама.
В последние часы своей жизни мама заламывала руки; металась по постели то влево, то вправо. Чтобы мама не упала на пол, в своём мучительном порыве, я подставила к дивану стулья.
Было двадцать два часа и двадцать минут, наверное, вечера, но для меня - кромешной ночи. Тётя Настя только что прилегла. Мама сильно метнулась и сдвинула стулья. Я подошла к ней.
И, странный выдох-хлопок - один, другой.
"Тётя Настя! Мама умирает!!!" - закричала я.
Тётя Настя подбежала.
"Маруся! Маруся!", - кричала она.
Через какое-то мгновенье мама, третий раз, громко выдохнула - и - МАМЫ - не стало.
Я побежала в сторожку. Анна Осиповна - маленькая сгорбившаяся, пошла со мной через кладбище, по ночной скользящей тропинке к Игорю Михайловичу. На машине, которая долго не хотела заводиться, мы поехали к людям, обещавшим раньше; если, что случится с мамой помочь.
Машина остановилась посередине деревни, а я бегала, то скользя, то попадая ногами в лужи - от дома к дому. И везде я выслушивала сочувствие и соболезнование о маме; и везде я слышала осуждения Вадьки; и везде меня посылали от одного человека к другому, со словами "он поможет", "они помогут" - и, ни кто не помог.
Когда я вернулась к дому - на улице, вся дрожа, стояла тётя Настя. И, всё, что полагается совершать в случае смерти - пришлось всю ночь делать мне и тёти Насти.
Ночь - всё уляжется спать,
А кому-то не спать,
А кому-то не спать.
Ночь - все улягутся спать,
А кому-то не встать,
А кому-то не встать.
Тихо - притихшая ночь.
Тех, кто ушёл уже не вернёшь.
Тихо - притихшая ночь.
Тем, кто ушёл уже не помочь.
Ночь, и кругом тишина -
Где же, ты? Где же, ты?
Мама !!! Зачем, ты ушла?
На утро я пошагала за три километра в поссовет за свидетельством о смерти. Меня направили в больницу. В больнице потребовали медицинскую карту и страховой полис. Я шла обратно в деревню. Из деревни обратно в больницу; из больницы в поссовет. Чтобы окончательно оформить документы, мне надо было ехать в город. Но часы приёма уже закончились, это, мне пришлось доделывать на следующий день.
Спасибо! - вам, бюрократы - вы, загоняли меня, как футбольный мяч: я бежала, шла, ехала, я стояла в очередях, я писала бланки чиновничьих бумаг - спасибо, вам - вы мне не дали время для печали и слёз.
Спасибо! и вам, люди, стоящие в очереди, поселкового ларька, где я набирала продуктов. Где на вопрос продавщицы: "У Вас, кто-нибудь умер?" Я хотела было всплакнуть и рассказать, но меня опередила, рядом стоящая, женщина - "Нам бы столько пожить. Никто никого не жалеет.", - как, отрезав, сказала она.
Спасибо! - я, не заплакала, я промолчала.
На утро следующего дня, я, не выспавшая за ночь, и продрогшая в холодной избе. В пять часов утра уехала в город по оформительно-захоронным делам; и вернулась только в шестнадцать часов. А за, это, время вырыли могилу. И вырыли её не там, и хотели перерывать.
Но тётя Настя, зная, что это плохая примета; и помня, как такое случилось со старшей маминой сестрой, когда перерывали, и следом ушли из жизни ближайшие родственники - воспротивилась всякому перерытию.
"А, что если - это случится с тобой, Света? Нельзя рыть новую могилу!" - так, тётя Настя защищала меня от всякой опасности. Тётя Настя, протянувшая мне, первая руку помощи, когда умирала и умерла моя мама. Что бы я делала без тёти Насти. Она конечно не заменила мне мать, но, как мать помогла в трудную минуту.
На похороны приехали все родственники.
В церкви, где отпевали маму, - ждали и спрашивали только одного из них; ради которого она жила; из-за которого она умерла: "Вадим не пришёл?","Вадим не пришёл?","Вадим не появился?"...Тихо спросил об этом же и проходивший, так недавно Божественно-певший, священник.
Закрывалась крышка гроба, а мамино лицо ещё ждало прикосновения губ сына и, не дождалось - крышка закрылась.
Вадим - не - при - шёл.
Я, его не прощаю - за тебя Мама.
Я, его вычеркнула из своей жизни.
Для меня он, тоже, умер.
3. ОСТАЛИСЬ ТОЛЬКО ПИСЬМА
Нет у меня больше матери.
Нет у меня больше брата.
Остались только письма с 1974 года по 1984 год.
Письма, из другой, из прошлой счастливой семьи, когда дети - сын и дочь принадлежали, ещё, матери. Они уезжали, уплывали и улетали учиться; служить в армию(сын); работать..., но они возвращались обратно к матери - они оставались её детьми.
И, это, было до тех пор - пока дочь и сын "не свили новые гнёзда" - не образовали свои новые семьи.
1974 год
Здравствуй, дорогая моя дочка Света!
С большим и горячим приветом к тебе твоя любящая мама!
С ответом немного задержалась. Мы начали клеить кухню - это делает в основном Вадик. Вспоминаем тебя, что не хватает твоих быстрых рук. Вадим тоже молодец, у него тоже всё быстро получается - не как у меня.
Света, удивительная весна в этом году: снег почти весь сошёл (остался только в кучах, нагруженных трактором), а воды в нашем пруду почти нет. Очень жаль, что бельё не придётся вдоволь пополоскать.
Света, мы с Вадиком отметили мой день ангела. Вечером Вадик поздравил меня очень хорошей открыткой и, как всегда, скромным подарочком.
Мы раскрыли твои конфеты; пили чай и вспоминали тебя.
Спасибо тебе, Света, за заботу и тёплые пожелания.
Я может быть, этого, даже не заслуживаю. Ведь я, как мать болею за вас душой; изнуряю себя иной раз из пустяков, но я не Героиня, а слабое существо. И только, за что ты меня, так, ценишь?
На этом, писать пока я кончаю.
Желаю тебе счастья, здоровья и успехов.
Крепко целую, твоя мама.
- - -
Здравствуй, дорогая наша Светочка!
Света, прошу у тебя большое извинение за свою провинность. Главную причину, я, объясню тебе дома.
Вот, сижу и думаю - вернуть бы всё, но жизнь не остановишь, и надо не отставать от неё.
Сегодня светит яркое солнце; всё вокруг зеленеет, а вчера был дождь, который всё освежил. Дышится сейчас легко и свободно.
Вчера вечером я не мог написать тебе письмо, так , как выключили свет. И, вот, пишу утром. Скоро мне идти в школу, и поэтому я тороплюсь.
Света, у меня к тебе просьба: привези песню "Лебединая верность", а зачем узнаешь позднее.
Убегаю в школу.
Крепко целую. Вадик.
- - -
1975 год
Здравствуй, дорогая дочка Света!
С приветом к тебе твоя мама!
Сообщаю, что письмо мы твоё получили. Мы очень рады, что ты скоро домой приедешь. Мне всегда кажется, что у нас, когда ты приезжаешь - в доме становится светлее и теплее.
Света, спасибо тебе, что не забываешь ни моих именин, ни дня рождения. Я сама забываю, что и когда у меня.
Света, как у тебя предстоят дела с деньгами? Не нуждаешься ли ты в них? Напиши, мы вышлем - не голодуй.
У Вадика сейчас много уроков. Хочет закончить вторую четверть, как и первую - хорошо. В воскресенье было родительское собрание. Я ходила, хотя было время дорого, но я
люблю бывать на всеобуче и на собраниях в школе. Наверное, потому что я слышу об Вадике хорошие отзывы от классного руководителя и от других тоже самое. И я не пропустила ни одного собрания, хотя для меня выходной день
очень дорог - ведь я работаю, ты знаешь, целыми днями. А некоторые матери работают смену, и живут рядом, и не ходят. Они знают, что им придётся краснеть за своих воспитанников, но я пока горжусь Вадиком - не знай, что будет
дальше. Я думаю, что - это благодаря твоим наставлениям, он у нас такой. Ведь нам за ним следить некогда - нас с папой целый день дома нет: мы не видим делает он уроки, нет ли? А другие родители жалуются, что "заставляем, а ленятся". Ну, Света, пожалуй хватит - как бы не перехвалить, приедешь - всё переговорим.
Ходили с Вадиком в кино под заглавием "Улыбка мамы". Мне лично очень понравилось. Под конец кино я не смогла сдержать слёзы. Света, если ты его не смотрела и будет возможность посмотреть, то сходи, а не придётся - приедешь мы расскажем.
У меня кажется всё - ждём домой.
Желаю тебе самого большого счастья в учёбе и хорошего настроения.
Целую. Твоя мама.
- - -
Здравствуй, дорогая Света!
С приветом к тебе Вадим!
Света, можешь поздравить маму - ей, как участнику трудового фронта - вручена Медаль Тридцатилетие Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов.
Света, ты просишь моего совета к выпуску нашего журнала "Прометей". Можно описать свой обычный трудовой день. Свою прогулку по Москве с подругами. Можно придумать свой увлекательный, интересный, остроумный, весёлый рассказ; ребус; головоломки; рисунок. Ты принимаешь, или нет мою идею?
Света, я хочу тебя очень поблагодарить за транзистор. Я стал хорошо разбираться в электричестве. Могу собирать радиосхемы и у меня есть кое-какая идея, которою я тебе пока не скажу - придёт время узнаешь.
Света,ты, знаешь, что я хорошо закончил четверть. Вот, мои оценки..... - ну, как довольна.
Через тридцать минут я пойду в школу, На стуле у меня висит чистая, аккуратно повешенная и поглаженная моя одежда. Света можешь быть уверена, так у меня будет всегда. Погода у нас весенняя, но на плотине по-прежнему сидят заядлые рыбаки. С раннего утра и до позднего вечера они ловят рыбу.
Света, за меня и маму не беспокойся. Я ей помогаю.
Света, ты в письме поблагодари маму, ведь она из "шкуры лезет", а нас старается срядить.
Желаю тебе всего самого лучшего.
Целую Вадик.
- - -
1976 год
Здравствуй, наша Света!
С большим горячим приветом к тебе мама. Сообщаю, что посылку и письмо мы получили, и за всё тебя очень и очень благодарим.
Света, мне сегодня надо по работе сделать большой отчёт, поэтому писать я тебе много не могу. Подробнее тебе напишет Вадим. Он у нас с сегодняшнего дня уже Гражданин Советского Союза.
Света, жаль, что ты не сможешь приехать. Сейчас у нас стало так красиво кругом, как ковром зелёным всё укрыто. Скоро зацветёт черёмуха.
Каждый день "делов", Света, у нас очень много с Вадиком. Картофель большую часть посадили. В огороде, кроме помидор и огурцов всё посажено.
Желаю тебе всего самого доброго.
Целую мама.
- - -
Здравствуй дорогая наша Света!
С пламенным приветом к тебе твои "дорогие". Письмо - это я хочу начать со своей величайшей радостью. Сегодня, Света, а именно: девятнадцатого мая - я стал "Гражданином СССР", а это так почётно. Сегодня мы получили самые первые паспорта нового образца.
Сегодня почему-то мне хочется петь, и всем сказать, что я уже "гражданин своего отечества".В, этот, день вспомнились строчки из стихотворения В.Маяковского. Мне также хочется кричать "во всю глотку": "Читайте, завидуйте! Я! Гражданин! Советского союза!" Да! Действительно гражданин и, это, меня ко многому обязывает. Я надеюсь, что я не подкачаю и сдержу своё слово - быть настоящим гражданином СССР.
Ну, об этом, ладно. Сейчас идёт напряжённая пора и надо во всю нажимать на учёбу.
Двадцать третьего мая я поеду на соревнование в "Орлёнок" в Малахову рощу защищать честь школы.
Я не забываю помогать маме. Читаю книгу "Арктический роман". Вчера с Игорем ходили в кино "И дождь смывает все следы" - очень интересное.
Погода у нас сейчас отличная. Тёплый дождичек помогает нам поливать огород. Сейчас всё в зелени; вот-вот распустится черёмуха.
Ну, Света, всё. Хорошего помаленьку. Я бы, ещё написал, но всё.
Ждём письма. Крепко целуем и обнимаем. Вадик.
- - -
1977 год
Здравствуй, дорогая дочка Света!
Спасибо тебе за твои тёплые письма. Они придают нам силы и бодрости. Как будто ты сама с нами трудишься. Но на самом деле, всё равно не хватает твоих быстрых рук.
Ты, уж, очень беспокоишься насчёт Вадика - больше, чем о себе. Света, как у тебя дела с деньгами? Может ты, даже голодуешь, а признаться не хочешь?
Меня посылали на экскурсию на пять дней бесплатно в Ленинград, так как я давно работаю, но я отказалась. Мне некогда, да и не от кого.
У нас вчера был хороший дождик. Он помочил как следует и меня и Вадика, который ехал меня встречать и вёз сапоги и накидку.
Мы ещё не все посадили помидоры и огурцов всего одна грядка; думаю завтра посадить ещё две гряды.
Отец целыми днями на заводе. Приезжает только спать. И все дела в огороде приходится делать нам с Вадиком - и копать и сажать. Ему, даже, иногда нет время на отдых. Вадик очень устаёт, а хочет держать себя, как мужчина. Он часто засыпает сидя и не ужинает, но ничего скоро кончится его трудовой лагерь, а там немного отдохнёт.
В субботу с Вадиком ездили на плотину полоскать бельё. В пруду уже вода стала плохая. На плотине были привязаны две лодки и мы с них полоскали. Вадик вволю накатался, а я за него тряслась - боялась не утонул бы.
Света, пишу письмо, а под окном соловей так напевает на разные голоса, просто заслушаешься.
Писать заканчиваю. Желаю счастья. Целую мама.
- - -
Здравствуй, дорогая Света!
Света, письмо твоё пришло на мамино день рождения - это было для мамы самым лучшим поздравлением. Как ты, Света знаешь МАМИНО день рождение я не забыл, и готовил подарок ей всю неделю.
Из твоего письма мы узнали: об твоём так сказать путешествии-экскурсии в Архангельское - это замечательный памятник старины. Может быть и мне когда-нибудь удастся там побывать. Я очень рад за тебя.
Сейчас у нас всё кругом цветёт: нарциссы, тюльпаны, анютины глазки. Распустилась черёмуха и её букет наполняет нашу комнату ароматом.
Света, ты пишешь, что в Москве много уже зелёных деревьев и на пригорках желтеют одуванчики. У нас такое чудо тоже есть: огромные золотые луга одуванчиков. Даже я видел цветки земляники. А, когда ты приедешь, будет ещё красивее и удивительнее.
Света, ты знаешь у меня времени, можно сказать, на всё хватает: я успеваю погулять, не забываю помогать маме. Сейчас готовлюсь к экзаменам. Срок их сдачи приближается, и я стараюсь знать все билеты, чтобы не осрамиться.
Света, меня опять выбрали в команду по турслёту, а в районную Зарницу тоже от нашей школы, но мы оправдаем и не подведём.
Сейчас я, задумался о будущем. Я подобрал пока в городе Ленинграде Кинотехникум комитета по кинематографии.
На этом писать заканчиваю. Желаю всего доброго.
Ждём письма. Целуем мама и Вадим
- - -
1978 год
Здравствуй, милая дочка Света!
Письмо от тебя получили накануне твоего дня рождения, за которое сердечно благодарим!
Сегодня я занималась с яблоками. В дождь их очень много опадает. В этом году очень большой урожай яблок, а есть их некому. Пироги без вас не пеку. В честь твоего дня рождения в вазу я положила самые красивые яблоки.
Поздравляем тебя, Света, с днём рождения! Желаем счастья и благословляю тебя на новый путь жизни!
Ты достойна встретить хорошего друга. Света ты пишешь, что у тебя с Серёжей всё хорошо. Если, так, то я очень рада за тебя. А, может, ты, просто хочешь меня успокоить? Цени того - ни кто ищет увлечений, а того кто помогает в трудную минуту. Сразу не доверяйся и не теряйся.
Я, благодарна тебе Света и Вадику, что я была счастлива! Кроме радостей от вас у меня, за это время, не было переживаний и огорчений, только что приходилось поволноваться, когда долго не получала писем или долго вы не приезжали.
Света, ты пишешь, что заказала с Вадимом на вторник переговоры. За это, тебе большое спасибо. За твою внимательность и догадливость, а я как мать должна бы разумить тебя, а у меня в голову это не пришло. Хотя он у меня из головы не выходит ни когда. Мучаюсь всякими замыслами; изнуряю себя, а до толковой мысли не дохожу. И что только в голову не придёт: почему он так долго молчит; ведь не должен он для меня, этого делать; неужели я заслуживаю этого; неужели я для него, что плохо делала? Мне кажется я для него ничего не жалела, и ни с чем несчиталась - всё, что могла в своих силах. А он своим молчанием сокращает мой срок жизни.
Ведь для меня всё существование - только вы у меня - дороже вас ни чего нет на свете, мне кажется я только и живу и тружусь ради вас. А у меня на этой неделе ни какие дела нейдут на ум.
Света, квитанцию, что ты забыла - я тебе высылаю.
Я, кажется, писать заканчиваю - кончается паста.
Прошу после переговоров с Вадимом напиши сразу.
Ждём письма. Целую мама.
- - -
Здравствуй, дорогая моя, сестричка Света!
Милый мой дружочек, пишет тебе твой брат Вадим.
Дорогая сестричка, я тебе должен сказать большое спасибо за твою заботу обо мне. Спасибо тебе за гостинец.
Я выписался из госпиталя две недели назад, так, что посылочка немного попутешествовала. Ещё хочу сказать, что тебе, сестричка, не следует так "щедрить". Уж, кто-кто, а я-то знаю, как тебе приходится с деньгами вертеться. Хочу тебе сказать, чтоб ты больше не высылала мне денег. Зачем они мне здесь в армии. А здесь и обуют, и оденут, и накормят. Получил я письмо от родителей и от тебя. Маме уже ответ написал. Странно, что вы не получали от меня писем, и ты упрекаешь меня в молчании. Да операцию я перенёс отлично. В госпитале я пробыл три недели.
Света, насчёт твоего предложения поступать во ВГИК - я отношусь положительно. Возможности у меня думаю есть. А насчёт факультетов, пока выбор падает на отделение "Кинооператорский", но ещё точно сказать не могу, так что пиши об условиях на оба факультета. Фотоаппарат я думаю не надо, здесь у моего дружка есть "Смена-8М". Да и насчёт фотокорреспондента тоже заманчивая вещь. Схожу в библиотеку; у меня там так сказать "знакомство"- хорошие отношения с библиотекарем. Света, если сможешь, то вышли болгарскую фотобумагу.
Сейчас готовим выступление к смотру художественной самодеятельности между полками. Я в роли ведущего. Все в нашем кружке занимаются с удовольствием и заинтересованностью. Мы готовимся очень тщательно. Несмотря на то, что выступление будет двадцать восьмого октября, и у нас уже были две крупные генеральные репетиции. Наш полк, уже неоднократно, занимал первые места и нам нужно не подвести. Кстати за первое место, помимо поощрений, будут даны три отпуска, о чём я и мечтаю. Но об этом пока молчок, ведь это надо ещё завоевать.
Кстати писал ли я, что мне дали звание "Ударник Ком. труда". Так что дорогая сестричка можешь гордиться своим братом. Ну, пока всё. Жду от тебя ответа.
Целую! Вадим.
- - -
1979 год
Здравствуй, Света!
С большим и горячим приветом к тебе мама и папа!
Дочка, мне кажется, что за последнее время - ты много от меня стала скрывать трудного; не хочешь меня огорчать. И я стала во всём не уверена.Но расписывать много не буду - поговорим, когда увидимся.
Света насчёт покупок для нас не беспокойся. Я уже тебе писала, что у нас всё есть: мясо, яблоки, овощи и свежая рыба. Я вчера купила у рыбаков.
Света, я каждый день вспоминаю, как мне было с тобой хорошо; и то как ты меня встречала на лыжах. Я об этом писала Вадику. Вчера от него было письмо.
Света ты пишешь, что зима у вас в полном разгаре. У нас тоже самое - морозец не уступает Москве. Вот, вчера за ночь
надуло много снега и дорога вся попортилась. А сегодня погода у нас немного изменилась: морозно, но зато тихо и кругом бело. Такая красотища! Особенно в лесу, как в сказке! Света, вчера меня вызывали в поселковый совет на совещание. Так, и не снимают с меня обязанность агитатора.
Снова составлять список на выборы. Пришлось потерять много время. Всюду встречались знакомые и со всеми приходилось поболтать.
Света. я очень рада за тебя, что ты сейчас не одинока. Я не знаю какой он человек, а на фотографии он мне понравился, и между вами есть сходство, как и у многих бывает.
Дай бог счастья объединить вам вместе судьбу.
Я пишу письмо, а сама смотрю на фотографию. Смотри Света ты не глупая и разбираешься в людях.
Желаю удачи и благополучия. Быстрее приезжай к нашему родному гнезду.
Целую, мама.
- - -
Здравствуй дорогая сестричка Света!!!
Вот, получил от тебя тёплое и сердечное письмо и спешу тебя известить об этом. Да, вот, ещё получил от тебя ещё посылочку, за которую ещё большее спасибо. Но, Светочка не надо себя так обкрадывать, я же знаю, что тебе не легко с деньгами, так что не очень раскидывайся ими. Но, я тебя не упрекаю, а просто даю советы на будущее. Да, я ещё совсем недавно получил посылку от мамы, за которую тоже ей большое спасибо. Сейчас я хожу в тех носках и перчатках, которые она прислала.
Новый год я встретил в Риге и даже отлично. Новогоднюю программу смотрел полностью. Да, Света, бокал шампанского поднял в одну минуту с вами. Я поднимал его за вас и пожелал вам самого наилучшего в Новом году. Ну, а вы все разумеется - вспомнили про меня. Но главное меня интересует как у вас прошёл Новый год!? Красивая ли была Ёлка?! Я встретил отлично, даже и не ожидал, что так встречу Новый год в армии. Да, армия до того вошла в мою жизнь, что я даже чувствую себя, как дома. Ребята, с которыми я служу, как родные братья. И за каждого из них волнуешься и радуешься вместе с ними. А когда так обстоит дело, служба идёт ещё быстрее.
Света, ты мне прислала инструмент для вырезки по дереву, а не для выпиливания, но ничего и это мне пригодится. Через некоторое время я вышлю тебе линогравюру. Знаешь,как интересно заниматься этим видом искусства. Особенно интересно вырезать пейзажи.
Вчера дочитал повесть Симонова "Двадцать дней без войны". Она мне очень понравилась, даже хотел по второму разу начать. Если, ты, Света не читала её, то прочти - не пожалеешь. Света, я тебе завидую - ты побывала на концерте ансамбля "Пламя". Я люблю, этот, коллектив и песни в их исполнении. Особенно мне нравится песня "На дальней станции сойду". Света, ты спрашиваешь насчёт фотоаппарата. Я решил, что он мне всё-таки нужен - с ним привычней.
Жду ответа насчёт условий приёма на факультеты ЗНУИ.
Да, кстати, я ещё не получал ни одного наряда за провинение. Ну пока всё. Я жив и здоров и тебе того желаю.
Жду с нетерпением твоего ответа. Целую Вадим!
- - -
1980 год
Здравствуй дорогая наша дочка Света!
С большими пожеланиями счастья к тебе мама!
Давно я уже не писала вам писем. Кажется уже разучиваюсь. Одна половинка моей радости чувства пока находится при мне. Снова я обладаю вернувшимся в наш дом счастьем облегчения моих забот, которого мне не доставало почти три года. Я думала, что никогда уже мне прошлое время не вернуть - всё изменится, но пока что нет. Спасибо, что вы у меня такие. Света приезжай как можно поскорее. Начинает соспевать земляника. Дела стали приделываться. Привози с собой Наташу можно и Серёжу. Деньги на продукты я вышлю.
Любящая мама.
- - -
Здравствуй дорогая сестричка Света!
Шлют тебе свой привет мама, папа и твой брат Вадим!
Света, письмо мы твоё получили, а вот с ответом сразу собраться не смогли. Сама знаешь - дела по хозяйству. Эти дни мы просто с мамой замучились. Даже я, что удивительно - уставал до такой степени, что приходили домой вечером и я, не мог сесть за письмо. Особенно нас замучил, этот, дождь, "который ты послала нам, да лишку".Забери его назад
теперь хватит. Ты представить наверное себе не сможешь, как мы вчера сушили сено. Буквально пользовались каждой минутой. А небо то прояснялось, то хмурилось и мы стояли, как на посту "с вилами и граблями". И всё же мы своего добились: немного высушили. Вчера же сметали два стога и только собрали, как снова хлынул дождь. Этот дождь ничего не даёт нам делать. Так, что ты забери его лучше обратно в Москву. Как мама говорит:"Там можно и с зонтами походить, а нам он мешает".
Света, повесть я прочитал только одну главу - опять же не хватает времени.
Сегодня в огороде увидел, что посаженная тобой " моя роза" начинает распускаться, скоро зацветёт вовсю.
Клубники в огороде с каждым днём всё больше и больше, а на лугах зреет земляника. Я как не найду всё "лакомлю" нашу мамочку. Когда ты приедешь, мы должны со всеми делами уже справиться, и будем ходить в лес за земляникой. Ох, давненько я этим не занимался.
- - - через месяц - - -
По хозяйству дела у нас идут. Сено скоро уже досушим.
И погода благоприятствует этому. Как ты говорила: "удерживает Олимпиада". На пляже каждый день у нас шумно. Все едут на нашу чудную природу. Да, я снова обрёл свою прежнюю форму. На противоположный берег могу уже, сплавать пять раз. А, вот, во вторник встретил на пляже Колю Соловьёва. Я его пригласил к себе. Посидели, я ему включил запись того памятного дня. Он даже не верил, что это его голос. Ведь, это, и не удивительно, хотя и прошло два года, но всё равно за это время все повзрослели. Да от него я многое узнал об моих одноклассниках.
Кстати сегодня я буду глянцевать фотографии, того памятного дня, когда мне справляли день рождение и отправляли в армию. Я их делал вчера, получились не плохо. Я бы послал тебе, но они ещё сырые. Я оставлю несколько штук, а большую часть понесу завтра раздавать. Сейчас мы едим не только свежие, но и малосольные огурцы. Мама засолила две трёхлитровые банки. Вообще сейчас столько прелести у нас в саду, да и в природе нашей, что я боюсь не успеешь всего этого показать Наташе. Так что поторопись, чтобы она осталась довольна, если конечно, это, возможно.
Мама крепко тебя целует. Наша "неугомонная труженица" косит под окном отаву(молодую травку). Вообще ей сейчас не сидится дома. Всё рвётся на улицу или в лес за грибами. И всё оттого, что сейчас просто невозможно сидеть в четырёх стенах. Потому что на улице просто превосходно.
Письмо доканчиваю и бегу шевелить сено, а потом сразу на пляж. Ну пока всё, бегу!
Ждём твоей информации. Да спасибо за посылку. Целуем!
- - -
1981
Здравствуй дорогая моя дочка Света!
Света ты пишешь, что мы забыли свою дочь. Нет, Света, не знаю, как отец, а я не забуду вас до конца биения моего сердца.
Вся жизнь для меня - это вы с Вадиком. Вся радость, вся забота только об вас. Но Вадим мне пока письма не прислал. Прислал только телеграмму. Пишет, что доехал " отлично". Света ты обещаешь приехать - это очень хорошо,мы очень рады, особенно я. Мне вас очень не хватает. Я только и вижу отдых при вас. Отец приходит всегда кокой-то усталый и мне мало помогает. Очень сожалею, Света, что я не смогла раньше своей судьбой распорядиться так - как бы я хотела. Жить в этой деревне и без конца тискать деньги в обновление дома и мучить себя бескорыстно. Отец с молода не правильно вёл жизнь, работая на чужих, изломался.
А теперь кается на старости лет. Хочет что-то изменить. Нужно было делать - это тогда, когда крыл людям крыши. Можно было бы выстроить баню и всё остальное, если уж не хотел расстаться со своей деревней, а не когда без конца стонет, да таблетки глотает. Если бы, когда ему давали, получил квартиру в городе, Вадик может быть от нас и не уехал. Вот, Света, у тебя всё ещё впереди. Дай Бог тебе выбрать путь праведный, чтобы всегда было в душе твоей радостно и светло, а я как мать тепла и ласки - пока жива буду, тебе дам. Желаю от души, чтобы все твои мечты и планы сбылись.
Целую твоя мама.
- - -
Здравствуй дорогая сестричка Света!
Пишу тебе, когда на календаре уже апрель, и мы уже живём по новому времени. Да, кстати, этот "час," на который перевели стрелки - останется у нас навсегда, то есть первого октября назад мы переводить не будем - у нас другой пояс. И будем сверять часы по-московскому, при этом, прибавлять один час.
Да, а у нас уже весь снег сошёл. И на днях стояла такая теплота, что можно было ходить в одном костюме.
Света тебя наверное в первую очередь интересуют мои успехи в учёбе. Так, вот, сообщаю, что не плохие. Точнее сказать: в этом семестре меня ещё не спрашивали, а сам напрашиваться я не люблю. Дела на работе тоже неплохие.
Из маминого письма ты возможно знаешь, что я теперь на другой работе. Работаю я в Бюро Внешней Инспекции. А относимся мы к ОТК. Работа меня удовлетворяет. Занимаемся мы ремонтом магнитофонов, присланных от покупателей и от магазинов. Коллектив, в котором я работаю (всего десять человек) - не плохой. Всё хорошо, вот, только поскорей бы дали общежитие. Директор пообещал помочь, ведь у завода своего пока нет, но он обещал попросить у других предприятий.
Ну пока всё. Передай огромный и горячий привет
Наташе, только сразу, пока он "не остыл".
Ну, целую тебя. Жду ответа. Вадим.
- - -
1982 год
Здравствуй милая, любимая дочка Света!
Получили твоё письмо, за которое сердечно благодарю. Оно меня просветило, как солнечный луч среди дождливых облаков - и у меня чуть помякло в груди.
Я как проводила Вадика, мне казалось, для меня зашло Солнце за высокие тучи, и не светит для меня и не обогревает. Всё опостылело - жизнь стала неинтересной. Только на работе немного забываюсь, а дома страшная скука и тоска. Как я этого не могла предусмотреть заранее? Ведь во всём виновата я сама - его можно было разговорить. Большинство его одноклассников поступили в ЗОА. Я его проводила, а он мне нужен как воздух.
Света насчёт Вадика хватит мне очень тяжело о нём писать. Я даже не вижу строчек. Приедешь домой, тогда и поговорим.
- - - через полгода - - -
Света, письмо ваше получили. Я читала и плакала - от чего сама не знаю: от радости или от жалости.
Мы были бы очень рады вашему приезду, А то мы одни и Новый год не отмечали. Мне принесли небольшую ёлку, но я её нерядила. Отец лёг спать рано, недожидаясь нового года. Я посмотрела до двух часов телевизор и вспоминала, как мы раньше встречали Новый год. Сколько было у нас радости, хотя не в большом семейном кругу, я так была счастлива нашей встречи. С таким наслаждением смотрела на вас с Вадиком. На ваши быстрые и умелые руки, в которых быстро всё получалось, как в кино. Дом украшали как в сказке; вкусными блюдами красиво накрывали на стол; и сияла красивая ёлка. Осталось одно воспоминание.
Я даже ничего под новый год не готовила. Только первого января пекла пироги с луком и капустой; делала пельмени и котлеты. У нас мясо и масло было - могла бы ты, Света его не привозить. Как на зло погода была скверная. Холодно и дорогу затаскивало. Одна бы,ты, Света только замучилась. Телеграмма твоя пришла вовремя, спасибо тебе. Желаю счастья.
Целую твоя мама.
- - -
Здравствуй дорогая сестричка Света!
Пишет тебе Вадим. Может ты меня забыла, а?!
Вот, уже от всех получил ответ, а от тебя всё нет.
Если у тебя нет времени, то напиши хотя бы две строчки, что жива, здорова и какие у тебя дела! Я просто удивлён! А ведь когда-то ты меня ругала за то, что я плохо отвечаю. На тебя - это не похоже.
А у меня всё хорошо. В институте уже начали готовиться к экзаменам. Свои небольшие упущения в знаниях, пока был в разъезде я наверстал, и с прежним успехом "грызу гранит науки". А на заводе сейчас уже своей непосредственной работы не делаем, а помогаем конвейеру выполнять план, ведь "на носу" конец года. Заводу надо сдать "стерео"
аппарат, а потом запустим новую модель второго класса на основе "японского". Вот наша группа теперь не принимает и не ремонтирует "брак", а вместе с конвейером выпускает продукцию. Но разумеется не бракованную - в этом мы уже успели отличиться, и нас решили премировать. Света ты наверное думаешь, почему я до сих пор не в общежитии? Успокойся - мне его дали, только паспорт пока находится у коменданта на прописке.
А, вот, как справлю новоселье - сразу поеду к вам в командировку. Думаю, что всё будет оформлено на днях, так что жди вскоре в гости. У меня в памяти ещё свежи впечатления от прошлой поездки к вам. Надеюсь прекрасных воспоминаний будет не меньше. Ведь у нас ещё вся жизнь впереди.
Желаю тебе успехов во всех делах!
Не болей и не "чихай"! Целую Вадим.
- - -
1983 год
Здравствуйте дорогие наши деточки!
Сегодня получила твоё Света письмо. Большое спасибо, что не забываешь. Сразу писать ответ не собралась, а сейчас время уже за полночь, хотя мне никто не мешает: Виктор спит, а дочка и сынок от рук уже отошли. Но заботы не ушли, а наоборот - всё прибавляются. Раньше, ты, дочка ездила часто: и в праздники, и в будни. Сколько ты во всём мне помогала, а теперь, постепенно, наш очаг будет забытым - особенно праздниками. Вадик ездит редко и также пишет, хорошо, что тебе звонит и ты мне о нём сообщаешь. А жениться, тогда наверное совсем забудет и редко будет приезжать. Хорошо, что с женитьбой пока отложил. Он мне писал, что надо на ноги встать хорошенько.
Света я знаю, что ты очень скучаешь и по нашим делам и по осенней природе и по садовым цветам. Они до сего времени цветут: астры, георгины, гладиолусы и твоя роза. Морозов пока не было. Домой я нарвала всего один букет. А, то зайду в огород зачем-нибудь, и посмотрю в разные стороны на все цветы кругом и тебя вспоминаю. Как ты любила всегда захватывать с собой букет цветов в Москву; как бы не было трудно в дороге.
А, я Света стала сейчас скучать по Москве. А раньше я не любила, эти, дороги в поездах. Сейчас согласна бы через неделю приезжать - была бы только возможность.
Света, ты благодаришь меня, за то, что я вырастила вас с Вадиком. Я уже тех трудностей не помню. Помню одно только, что ждала вас, когда подрастёте и будите меня встречать с работы - этого я дождалась. Трудно мне было в том, что далеко мы живём от посёлка. И поэтому мне приходилось работать не где побольше зароботок, а как удобно для дома. И поэтому я вам богатства не нажила, как другие. Но я была всю жизнь счастлива за вас, что вы у меня выросли такими умными и "жаливами" ко мне. Я думаю, что таких детей заботливых редко встретишь. Может потому, что моя жизнь была нелёгкой. И вы с Вадиком своей добротой со мной давно расплатились. Вот, мне и трудно вас сейчас отрывать от сердца, так бы всю жизнь и держала около себя.
Это, Света ты, потом поймёшь как жаль детей. А, как ты меня жалела - большое спасибо тебе за всё.
Могу порадовать тебя, что с картошкой можно сказать закончили. Набрали пятьдесят мешков. Уже Вадику выбирать её не придётся - он обещал приехать на следующей недели.
Света, как ты себя чувствуешь? Поправляешься ли?
Желаю тебе здоровья. Целую любящая вас, мама.
- - -
Здравствуй, дорогая милая моя сестричка!
Это я, твой брат Вадим! Должен же я, наконец написать тебе хоть одно письмо, в этом году?! Обещаю исправиться и отвечать тебе регулярно. Но, учти, буду брать пример с тебя. Да, только сейчас написал письмо маме, и несмотря, что время три часа ночи; теперь пишу тебе. Уж, так, получается, что не хватает у меня больше времени. Я настолько "зашился", что нет слов. У нас сейчас зачётная пора, и ещё в добавок курсовой проект. Ты наверное, подумаешь, что больно долго он у меня длится, но он не такой, уж и лёгкий, и поэтому нам дали на него столько времени.
Света, я хочу напомнить тебе: насчёт сборника стихов, и ещё по-моему я оставил у тебя книгу П.Нилина - по возможности вышли. Ну. пока всё. Утром на работу.
Желаю удач. Жду ответа. Целую! Вадим.
- - -
1984 год
Здравствуйте, дорогие наши деточки!
Письмо Света, я твоё получила. Очень рада за вас за всех, что у вас всё благополучно.
Вадим мне тоже прислал телеграмму, что доехали они хорошо. Очень жаль, Света, что тебе, как и нам не пришлось поговорить с Вадиком наедине. Я пыталась, но мне тоже мешала Карина, она везде крутилась, как волчок. Я после времени переживала и отец тоже. Он себя ругал и начал от переживания принимать таблетки от головы и давления. Я ему сказала, что после время нечего жалеть. Надо было, как отцу поговорить - у него была возможность: то курить выходили, то за сеном ездили. А Вадик сам по-видимому, прямо, сказать стеснялся. А мы все в эти дни, как под наркозом были, а после очухались.
Ты прости меня Света, что я тебя конечно немного расстрою. Тебе сейчас нельзя волноваться, но с кем я могу ещё поделиться, если не с тобой. Только, ты, Света не принимай близко к сердцу - ты же умная у нас. В крайнем случае и ты поделись с кем-нибудь, а ты сама найдёшь с кем.
Я поняла, что тебе Карина понравилась - сначала и мне, а потом нет. Наш Вадим с выбором очень ошибся. Сможем ли мы ему помочь - наверное уже поздно? У неё все бабушки девяносто-пяти-годовалы и прабабушки сто-двух-годовалы, и тёща пятьдесят три года, закружили ему голову здорово. Карине девятнадцати ещё нет. Не имеет не специальности и учиться начала первый год. Вадим сказал, что у них сдавали экзамены и замужние.
Я согласна, когда мы вас проводили я закидывала разговор насчёт её работы. Она сказала, что грязная, получает немного. Хорошо говорит, когда мамка работала. Я ещё спросила: "А сколько осталось учиться?" Она ответила:"Почти три года. "Я сказала:"Надо учиться". Вадик ей повторил: "Слышишь, что надо учиться?" Она ответила: "Не хочется - ходить далеко." Вадик продолжил:"Не ахти как далеко." Я ещё задала:"А как же не учиться?" И Вадик снова повторил с шуткой: "Выйдешь замуж, вот в таком положении как Света, как же по верхам будешь лазить?" Она сразу ответила: "У нас сразу после двух месяцев беременности переводят на лёгкую работу." Я спросила: "Что делают?" Она ответила: "Подметают и воды пить принесут." Это - такие молодые, я пенсионерка, и то бы не стала это делать. Так что ей учиться лень, ей только бы скорее замуж выйти за Вадима.
А, вы с Вадиком десять лет в школу ходили за три километра. Он везде дорогу сам себе пробивал, и в армии трудностей не боялся.
Мне ещё, вот, что не понравилось, какая черта: чего-то Вадим мне сказал, что она иногда скопит обои и их продаёт "так что с такой не пропадёшь". А я думаю: "скорее попадёшь."
Это конечно ладно, Света, что против любви сделаешь.
Я конечно хотела для Вадима счастья лучшего и с образованием, и по скромнее - как Таня, твоя подружка или как Оля. Скромным мало попадаются хорошие мужья, а вот, такие как Карина с своей смелостью - обладают таким счастьем, как наш Вадим.
Света, я ему писала и ты напиши, чтобы подождал он жениться, если можно. Пусть получит сначала свою квартиру. Не куда его Карина не денется. А, вот, мать свою, которая его любит, и считала себя счастливой с ним все его двадцать четыре года за его умноту, он наверное потеряет. Если он не послушает, и уйдёт жить застройщиком к ним на хутор, то он забудет, как ходят в ботинках, не вылезет из кирзовых или резиновых сапог.
Не знаю, Света, что её матери кольнуло, что у них за планы такие. Работала она в совхозе дояркой. Два года осталось до пенсии, а она продала дом и надумала строится. Отца у них нет и никогда и не было (все её трое детей рождены от разных мужиков) - в том и беда. Значит все расчёты у них на Вадима. Узнали какой он есть, а ты Света знаешь его - он работать любит. Вообще безотказный характер мягкий - сядут ему на шею две тёщи, да Карина третья. Тёща без зарплаты, да бабушка получает двадцать восемь рублей; и Вадим их с Кариной не столкнёт - пока не упадёт. Пропади пропадом всё ихо строительство на хуторе - зачем и ради чего он одевает такой хомут.
Вадик мне сказал, что из общежития выписываться не будет, а то упустит очередь на квартиру. Как бы он не удумал, когда получит квартиру - их всех прописать. Попадёт он им в лапы - они его не выпустят пока он им нужен, а потом не выдержит и сам уйдёт, как другие мужики сбежали.
Ради чего и кого он будет ещё горб наживать на строительстве у них на хуторе. Света, пожалуйста разубеди Вадика.
Да у них и денег-то "вокурат" - ещё заставят его брать ссуду, и будет мой сыночек мозоли и горб набивать.
Милая Света, я ещё не смогла совсем оклематься, как от себя тебя оторвала. А сейчас я совсем ослабла. Ноги не ходят и глаза ни на что не смотрят. Ни чего не делается. Ночи не сплю.
Света целую. Приезжайте как сможете. Как сейчас красиво!
- - -
Здравствуй дорогая Света!
Сейчас пишу тебе письмо на работе, а вечером пойдём с Кариной на концерт. Сегодня к нам приезжает Московский ансамбль "Нежность". И у меня на него как раз абонемент.
Света, ты меня спрашиваешь: "Какие у нас отношения с Каринкой, и всерьёз ли я с ней приезжал или просто так?" Ну, во-первых я по-моему не похож на не серьёзного. Но впрочем дело не в этом. Только ты не говори маме. Она настолько меня ревнует, что недавно на днях прислала письмо тёти Наташе, где просит её чтоб она меня отговорила, чтоб я не женился "дескать на году две свадьбы не бывает; чтобы я не лез в нужду; чтобы тётя Наташа не ходила свататься и чтоб я не связывался со стройкой у Карининой мамы на хуторе, и что я только изломаю себя и всё для кого-то."
Света самое главное успокой маму и ещё, если сможешь, объясни ей, что разве дело в престиже? Кого я выбрал: врача или маляра, а то, как я понял по письму "дескать Карина без образования".
Маму конечно с одной стороны можно понять, но всё же постарайся ей объяснить и успокоить её.
Ну пока на этом всё. Жду ответа. Целую Вадим.
- - -
П О С Л Е С Л О В И Е
"Какой Вадим завидный жених!", "Вот бы женить твоего брата на себе.", "Я в обиде на твою маму, что она Вадима поздно родила.", "Из Вадима такого хорошего мужа можно сделать.", - и сделали мужа, только не хорошего; и женили на себе, только не те мои подруги и знакомые, которые произносили - эти фразы или реплики.
Женила на себе Вадима Карина, от которой, так пророчески, предостерегала его мама.
В полученную квартиру Вадим прописал тёщу, построил на хуторе кирпичный двухэтажный дом.
Переделали они Вадика на "свой лад", благо характер у него был мягкий и податливый.
Переделали так, что "мать родная не узнала" - и в прямом и в переносном смысле.
В новой семье он :
Плантациями выращивал и корзинами продавал на рынке клубнику.
Полями засевались и машинами вязались веники.
Верный пёс стал шапкой.
Не стало никого, кроме любимой Карины, - ни других женщин, ни сестры, ни отца, ни матери.
За украденные кирпичи и двери на работе - не стало работы.
И наконец не стало самого Вадима - он потерял себя; он испугался себя - он запил, чтобы не вспоминать о себе.
Карина его такого сделала. Карина его такого и прогнала.
Не могла его прогнать только мать.
4. НАРАСТАЮЩАЯ БОЛЬ
Милая моя Мама!
Я пишу тебе письмо. Я хочу с тобой поделиться. Я хочу тебе рассказать обо всём что произошло, когда ты покинула этот мир:
Ты всё ждала, когда появится твой Вадик. Когда он проводит тебя в последний путь.
Но ты не дождалась. Он не приполз, не пришёл и не прилетел.
Где он был? И, что с ним было? Не знаю?
Поминки мы тебе делали не дома, а в сторожке. Так как, ты сама знаешь: тарелки, ложки, кастрюли - Вадька давно обменял на водку. Да, и газ в баллоне уже кончился. Готовить было не на чем. И есть не в чем, также как и нечем.
Появился твой сыночек только ночью, когда мы легли спать. Он постучал в окно. Был трезвый и молчаливый. Я с ним не разговаривала. С ним говорила только твоя сестра - тётя Наташа. Она выложила ему на стол всё, что у неё было: яблоки, апельсины, печенье, пряники, конфеты. Налила рюмку водки. Наутро мы уехали. Денег ему не дали, так как он их всё равно сразу пропьёт. Дали деньги, для него, Анне Осиповне. Я - пятьсот рублей, тетя Наташа - двести. Тётя Наташа упросила Анну Осиповну: смотреть за Вадимом, дать ему работу в церковной сторожке и кормить его.
Ты, знаешь, Мама, когда тебя хоронили я не плакала. Не плакала и на поминках. Не плакала, не плакала и не плакала... У меня что-то внутри заклинило.
Мои невыплаканные слёзы сами полились, когда я уже далеко уехала и от тебя, и от дома. Они лились, лились, лились... , и не было сил, которые могли их остановить. Чтобы никто в машине не видел этих слёз, я прижалась к окну. Я смотрела в окно, а там светило яркое солнце, бегали, суетились, кричали, смеялись люди. Я задала себе вопрос: "Смогу ли я также жить, как они?", - и, я, не нашла ответа на, этот, вопрос. "Смогу ли я снова смеяться и радоваться солнцу, как они?", "Смогу ли я жить, так, как жила прежде?" - ответы и, на эти вопросы, я также не нашла.
Была весна - любимое моё время года, но я не видела весну. Сияло солнце, но оно сияло не для меня.
Без тебя, Мама, всё - не для меня. Не для меня хорошая еда - я, не чувствую вкуса, этой, еды. Я отвлекаю себя телевизионными передачами - и, не вижу, и не вникаю в происходящее. Я помогаю детям в учёбе (по ночам пишу рефераты, клею паспарту); я занимаю себя разными делами - и, я, не могу забыться. Я не могу забыть тебя, Мама!
Боль, невыплаканной утраты,
Мамы любимой моей.
Для меня и, заблудшего сына, жила ты -
Не жалея жизни своей.
Боль, невысказанным грузом,
На сердце лежит.
Ночью спать опять не буду -
Буду с мамой говорить.
Боль, моя, накатывается комом;
Не вмещает боль душа.
Перерастают от боли стенки сердца -
Боль, не разорви меня!
Мама, как мне преодолеть, эту, боль? Научи меня, Мама, как жить дальше! Ты столько всего пережила! У тебя была такая трудная жизнь, Мама. Но, ты, умела жить, и ты жила до своего последнего вздоха. Ты оказалась сильнее меня, Мама.
Ты девчонкой смогла победить войну: голодая, ты трудилась по четырнадцать часов у ткацкого станка, выпускающего брезент для фронта. Ты рыла окопы. Ты успевала, под угрозой опоздать на работу, сбегать к больной матери. Ты бежала, эти тридцать километров, лесом - это была самая короткая дорога. А, однажды: за тобой увязался волк, и ты звенела крышкой бачка, чтобы отпугнуть его. Обратно на работу - ты опоздала, на целых тридцать минут. А, в то, сталинское время за пятнадцать минут опоздания на работу судили, и осужденных женщин называли: "пятнадцатиминуточницами". Но мастер ткацкого цеха тебя не выдал, не доложил о твоём опоздании. Он тебя пожалел, потому что у тебя случилась беда.
Беда, которую не могу пережить сейчас я - у тебя умерла мать. Ты смогла справиться с, этим, горем.
Через двадцать лет, ты, справишься и с горем потери своего "тяти" - так, вы в семье называли отца. Большую часть жизни твой "тятя" был плотником - он строил дома. А в свободное время - пел псалмы в старообрядческой церкви. В войну его на общем "сходе"(или собрании) изберут священником, этой церкви.
Мама, ты сохранила память о своих родителях: любовь к ним и уважение передала мне и моим детям.
Ты умела жить, работать, веселиться и отдыхать.
Когда ты пела и плясала - все любовались тобой. Твои песни сравнивали с пением лучшей певицы (похожей немного на тебя) - и, все, другие смолкали, слушая тебя. Ты, пекла пироги - и, это, были самые лучшие пироги: "Много я пирогов пробовал, но такие, как печёт Маруся не едал.", - так, сказал наш родственник.
А, вот - это: "Хороша Маша, да не наша.", - сказал о тебе твой первый жених, когда мой отец с помолвки увёз тебя на велосипеде.
Ты, и отец работали и сделали дом "полной чашей". Моего отца называли: "мастер - золотые руки". Именно он провёл свет в деревню. Вы первые купили мотоцикл-ИЖ. У вас у первых появился телевизор. Помню, как наш дом зимой наполнялся телезрителями (жителями деревни), и мне, пятилетнему ребёнку, трудно было пролезть между ними. Летом, этот, телевизор ставился на окно, и ещё больше людей смотрело его. И не было дома хлебосольнее вашего. И много было гостей по праздникам.
В деревни не было колодца с питьевой водой, и ходили далеко в лес на родник. Отец пробурил колодец-скважину у себя в огороде, и все стали ходить к нам за водой. Позднее отец сделал ещё семь таких колодцев - всем желающим.
Отец обновил и переделал весь наш дом: сменил пол, потолки; сломал две печи в разных комнатах и сложил одну универсальную, включающую в себя: русскую печь, плиту, духовку, и самое главное - котельную с котлом парового отопления, обогревающий по трубам и батареям, три комнаты дома. А сколько отец раз крыл крышу своего дома и всех, окружающих домов?,- вспомнить трудно.
Когда никто в нашей деревне, избегая налогов, за каждое плодовое дерево, не сажал: яблонь, груш, вишен, слив - отец первый посадил большой сад.
Только моему отцу на заводе, человеку с начальным образованием, поручали по сложным чертежам выполнять ответственные госзаказы. Это, он, мой отец, с двумя подручными сделал в нашем городе тридцатиметровую титановую стелу и звезду вечного огня.
Уже, выйдя на пенсию, отец перекрывал крутые купола Церкви Покрова.
Сколько всего красивого, доброго, полезного сделали мои отец и мать на, этой, земле!
Не знает отец, и не знаешь ты, Мама, что произошло с Вадимом и домом, после того, как перестали биться ваши сердца... Я напишу об этом, но ни отцу и ни тебе, Мама, - этого лучше не знать.
Когда прошло тридцать девять дней после твоей, Мама, кончины. Я с мужем приехали к дому, чтобы на сороковой день отметить поминки. Привезённые продукты, отдали в сторожку.
Побывали у тебя, Мама, и отца на могилках. Отцу привезли и установили памятник. Потом мы подъехали к дому. Остановились за вишнями на Яковлевой усадьбе. Зашли домой - задняя дверь была незапертая. На столе на кухне стояли: включённая духовка, пустые рюмки, валялся всякий "бардак" - и, не валялось ни одной крошки какой-либо еды. Я выключила духовку; положила на стол хлеб; скумбрию (холодного копчения); апельсины и пряники. В комнате за перегородкой храпел Вадька. В передней комнате-зале (как мы раньше называли - это самое просторное и светлое помещение), и кровать и диван были "всклокочены", на полу земли было больше, чем на улице - всё говорило о том, что здесь побывало не мало народу.
Мы решили ночевать на улице в машине. Около пяти часов утра мы поехали за тётей Настей. И в семь часов, уже с тётей Настей, стояли на службе в Церкви. Помолились у тебя, Мама, на могиле. И пошли за Вадькой, чтобы позвать его на поминки в сторожку.
Пришли. Из-за перегородки, где прошлый день храпел Вадька, выходит какое-то взъерошенное, опухшее, совсем ещё не старое "существо". Это, "существо" помогает нам разбудить другое, ещё более страшное, "существо-чучело", имевшего раньше имя "Вадим".
В грязных чёрных штанах, и, не менее грязном и чёрном пиджачишке я с трудом узнаю, купленный мною, в фирменном магазине - серый Вадимин свадебный костюм-тройку.
"- Какой-то он у вас заторможенный, чудной.",- сказало мне, о моём "бывшем брате", неизвестное "существо".
"- Вы, оба чудные и чудные.", - ответила я.
На поминках Вадьку накормили. В карманы он рассовал всё, что можно положить, и всё что могло там поместиться.
От Анны Осиповны я узнала, что по просьбе тёти Наташи, при церковной сторожке Вадька работал и его там кормили. Но, работал он всего одну неделю. Стащил алюминиевый ковш для воды, и больше ни работать, ни есть не приходил.
Через месяц, Мама, как мы уехали, Вадька позвонил мне в Москву. Голос у него был "человеческий". Просил он меня помочь. Сказал, что насели на него "поселковые наркоманы" и требуют четыре тысячи рублей и если он, эти, деньги не отдаст, то ему "кранты".
И выслала я, Мама, ему ценным письмом, твою сберкнижку, завещанную бывшему твоему "любимому сыночку-Вадику", на пять тысяч рублей. Вадька, эти, деньги получил. "Наркоманам" не отдал. И исчез...............?
Расскажу тебе, Мама, что я увидела и услышала, когда во второй раз, уже летом, приехала в деревню.
Это - было в июне, накануне Троицы. Приехали мы всей семьёй. Привезли тебе, Мама, памятник. Но, прежде чем, мы стали его устанавливать - я зашла в нашу Церковь. И всё, что там, предстало перед моими глазами до глубины души потрясло меня. Не знаю, найду ли я те слова, которыми можно было описать увиденное. Наверное таких слов не существует. Как не существует человеческой души, у тех вандалов, которые посмели - такое кощунство и варварство совершить.
Нашу Церковь ограбили. Топорами, ножами, ломами, - эти "нелюди" раскурочили, разломали, расщепили весь Иконостас. Осквернили Алтарь и взяли всё, что можно было в нём взять. Эти, подонки спешили и ни чего и ни кого они не щадили. Уже умирал, истекающий кровью. сторож Серёжа, который не отдавал, этим убийцам ключи. (Ты, помнишь, Мама, того Сергея, который спас тебя, когда ты, упавшая, замерзала на снегу?) Так, вот, спасти Сергея не удалось.
Потому что были перерезаны все телефонные провода. Потому что были проколоты все колёса у всех церковных машин. Потому что оглушёнными по голове, и связанными лежали в церковной сторожке трое других сторожей. А, эти, мерзавцы всё больше и больше зверели. Они уже потратили много времени, Они, уже, выломали пятьдесят семь икон. Приближалось утро. Утро они боялись. Они боялись прихожан Церкви. Они не боялись Бога. Они не боялись наносить удары топором и сыпать скверные слова на голову Иконы Казанской Божьей Матери; которая не сдавалась и не поддавалась. Она держалась за дверь. И дверь защитила, эту, Икону. И дверь помешала иродам выломать и похитить Икону Казанской Божьей Матери. Без неё уехали варвары; на своём, выкрашенным под скорую помощь, Уазике.
А, Икона Казанской Божьей Матери, на отпевании Сергея, вместе со всеми верующими, плакала.
Пресвятая Богородица проливала слёзы об своём невинноубиённом защитнике. Она оплакивала утрату "намоленных" Икон, которые уже никогда не вернутся в свою Церковь. Потому что, похитившие их, как и их впоследствии приобретшие, видят в них только вещь - предмет старины начала девятнадцатого века. Матерь Божья скорбила о бездуховном мире, где всё продаётся и всё покупается.
Не в Светлом намоленном Храме,
Где сияют благодатью Света лучи,
А где-то в грязном мокром подвале
Ждать отправки за границу будут они.
И все преграды, сметая,
"Выше той, что Иконы украли"- преград
уже нет.
Доллары за них, получая,
Вы будите в аду гореть.
А, тот, кто их приобретает
Счастья в них не обретёт -
Это, не картина, а Икона
Служит она тем, кто искру Божью
в сердце несёт.
Можите вы в Бога не верить.
Вправе вы по-своему жить.
Но рано или поздно,
Кончится вашего тела время,
Но ваших душ
в живых сейчас
уже нет.
О бедах, произошедших и происходящих, плакала Богородица. Но ещё больше она скорбела о тех великих бедах которые могут произойти в бездуховном, грешном и жестоком мире, и которые Матерь Божья не сможет, уже, предотвратить.
И, ты, знаешь, Мама, случились очень много общечеловеческих бед. Вздымались, пенились, бурлили и всё сметали на своём пути, вышедшие из берегов, реки - в прежние времена тихие и спокойные. Сжигало, высушивало, уничтожало леса, поля и сады беспощадное солнце - в прежние времена живительное и ласковое. Произошли землетрясения и катастрофы.
Моя беда, новая беда, поджидала меня на пороге дома, нашего, Мама, с тобой дома.
Дом,
Отчий дом.
Сколько было радостей,
И столько горя теперь в нём.
Теплом, уютом, хлебом-солью не встречает;
Никто не ждёт гостей,
И никого с дороги он не привечает.
Остался дом один и погибает...........
Передняя дверь была заперта на ключ, зато задняя распахнута "навзничь". По ступенькам, с коридора на двор спускался скомканный половик. Тот, самый, Мама, половик: тряпочки для которого ты нарезала по ночам и, с таким трудом, ткала. Внутри дома всё было разбросано. Бельё и одежда из шкафов и комода. Книги, журналы, тетрадки из письменного стола.
На грязном полу у порога дома валялся новый матрац от новой кровати. И на этом матрасе, помимо прочих тряпок, валялся Вадькин пиджачишка, в котором я его видела в последний раз. В доме не было электросчётчика, и лишь торчали одни провода от него. Сервант был свободен от бокалов, фужеров, чашек, вазочек и прочего, ранее стоящего в нём. Самое главное чего не было в доме - это расширительного бака от печки - котельной То есть, дорогая моя мамочка, сделали всё, чтобы невозможно стало проживать в нашем доме ни Вадьки и никому другому.
Осталась у меня, Мама, одна надежда на наш сад и огород. Правда, уже, не было, у этого сада и огорода, забора. Весь он валялся поломанным. И не вырос в огороде, без твоих заботливых рук, даже надоедавший ранее, и прежде вездерастущий укроп; который я хотела нарвать и взять в Москву. Всё - это можно исправить: забор построить, огород вскопать.
Размечталась, Мама, я сделать наш сад и огород краше и лучше прежнего. Хотела посадить новые сорта разных плодовых деревьев и кустарников. Вдоль оврага посадить орешник и размножить землянику. Сделать мосточки, фонтанчики, альпийские горки. Об этом, можно было мечтать - покуда существовал колодец с нашей изумительно-чистейшей и вкуснейшей водой.
А, пока что дети мои обрывали остатки ягод чёрной и красной смородины. Вишен, клубники и крыжовника им, уже, недосталось.
Мы с мужем устанавливали тебе, Мама, памятник и делали цветочницу. Тебе же не дали нормального места на кладбище, и нам пришлось сооружать из кирпича узкую цветочницу. Когда её сделали пришлось много и долго таскать плодородной земли из твоего парника. Таскала я, эту, землю так много, что синяк большой у меня после на теле остался. Посадила я все цветы привезённые: тюльпаны, нарциссы, гиацинты, мускари, сциллу и подснежники; чтобы ты, дорогая мамочка свой весенний день рождения с цветами встречала. Ещё для лета высадила многолетние ромашки и колокольчики, а для осени астры и хризантемы. Как я всё посадила, так мы сразу и уехали.
Уже в Москве я написала два заявления в милицию. Первое о разорении дома, а второе о пропаже Вадьки. Когда я спрашивала о нём, то мне одни говорили, что кто-то его видел в Бабухине; другие видели его в Липках, живущем в овраге. Через полтора месяца заказное письмо с заявлениями пришло ко мне обратно. Грязное с множеством почтовых штампелей и надписью, что в посёлке нет отделения милиции.
Мамочка моя родная! "Ох, всё не рассказать!",- так, ты мне говорила о пережитом тобой горе.
Ох, всё не рассказать! - так теперь говорю я. Не подсилу мне и больно мне поведать тебе о том, что случилось дальше.
После того, как ты, Мама, ушла из жизни - это была моя третья поездка в деревню. Стоял сентябрь месяц. Дети учились в школе и мы приехали с мужем без них.
В первую очередь мы зашли, как всегда, в Церковь. Я узнала, что воров-"иродов", укравших Иконы, отыскали. Анна Осиповна уже ездила на опознание Икон, но в свой Храм, как и следовало ожидать, они, уже, не вернутся. Их уже заменили "новоделом".
Пораспрашивала я о Вадьке. Его никто не видел. Слышали только, что за кусок хлеба он в рабстве работает у цыган в Толмачёве.
А, больнее всего, милая моя Мама, мне поведать тебе о том, что памятник твой уничтожен. Люди злые, нехорошие не хотели тебя рядом со своими родственниками принимать. Выдрали они все цветочки, мною, для тебя посаженные. Затоптали они ногами могилу твою. Что ты им плохого сделала? Разве виновата ты, что под снегом не видели - где рыли? Разве виновата ты, что без моего ведома, без моего присмотра её там вырыли? И сестра твоя тётя Настя не виновата, что запретила перерывать, вторую могилу рыть. Не хотела она второго покойника. Обо мне она думала.
Да, и ты бы сама не хотела, этого, Мама.
Что теперь делать , Мама, не знаю? И по-хорошему: конфеты и деньги на памятник я им предлагала. И по-плохому: их в поссовет и к участковому вызывали.
Жизнью своей не заслужила разве ты, мамочка, памятника на земле?
Памяти не осталось и от вашего дома с отцом. Всё, что можно из него повытаскивали. Двери с петель сняли, окна без рам оставили. Шкафы разбили, а зеркала себе забрали. И что же в этих зеркалах будет отражаться? Неужели они не ведают, и не увидят, что творят?
Позднее, в ноябре, я, Мама, узнаю по телефону другую новость о доме - его подожгут. Подожгут в двух местах : в подполье на кухне, и в подполье в средней комнате. Специально стащат туда все тряпки и зажгут. И пойдёт дым из окошечек фундамента. Но, наверное, существуют силы, охраняющие наш дом от пожара. Случайно увидят, этот, дым. Вызовут пожарную машину из церковной сторожки. Приедут. И затушат. И даже пол не успеет загореться.
Мама, чуть раньше, я тебе рассказывала о том, как я мечтала сделать наш сад лучше прежнего. Теперь я, об этом, уже не мечтаю. Потому что, когда я в сентябре зашла в наш бывший сад - я не увидела сада. Я не увидела яблок, которые зелёными в огромном количестве в июне месяце висели на яблонях. Все они были сорваны. А яблоньки, что помоложе и поменьше были все раскачены и болтались из стороны в сторону.
"Последней каплей переполнившую мою чашу терпения", стала именно капля - точнее её отсутствие. Как увидела я, Мама, колодец наш без насоса у самой земли срубленный, а может быть грубо спиленный. Чёрную кучу каменного угля, возле скважины, насыпанного. Так, не выдержала - и закричала.
Закричала за всё сразу: и за памятник твой уничтоженный с могилой поруганной; и за дом разорённый, разграбленный; и за колодец срубленный. Закричала я слова нехорошие, что сама этих слов испугалась. Закричала не я, а душа моя в крик вырвалась. Не сдержала я её, как птицу свободную. Прегрешение моё Господи прости невольное. Не хотела я желать, того, что случилось. Наказал Господь обидчиков моих родителей - за дом, за колодец, за яблони. А суровее всего наказал Господь за памятник твой, Мама, разорённый. Попал, этот, человек в милицию за чей-то велосипед украденный и забили они его, там до полусмерти. И скончался он в больнице тюремной. Прости, меня, Господи, прости!
Я у всех прощенье прошу
За всё, что вы совершаете:
За дом родительский,
Который вы разоряете;
И , уже, поджигаете;
За сад - яблони,
Которые вы уничтожаете;
За колодец
Когда вы его, спилив,
Углём засыпали -
За эту радость,
Которую вы себе доставляли;
За эту расплату отцу
(Семь колодцев бесплатно
для вас в деревне он сделал).
Простите меня, простите...
За памятник мамин
За память,
Вы, вырвали всё с корнями.
Что можно сделать ещё хуже?
- Не знаю.!
Не зло, а только добро
Делали мои родители...
Простите меня за них!
Поджигатели, расхитители.
За всё я прощенья прошу!
Добром за зло заплачу.
И, за пощёщину левую
Правую подставить спешу.
В годину твоего, Мама, ухода из жизни я поехала в Храм, Поехала через метро. И то, что я увидела по дороге туда, и то, что почувствовала - ужаснуло меня; изменило моё отношение к Вадиму и одновременно - стало моим просветлением.
Подгоняемая, мартовским морозцем, хрустя, ломающимися льдинками, я вместе с людским потоком скрылась в переходе метро. И наткнулась перед дверью, на лежащею калачиком, грязную всклокоченную спящую собаку. Когда метро меня выпустило из своего подземелья, и я выходила из его дверей - я опять наткнулась нет - не на собаку. Я наткнулась взглядом, на спящих возле дверей, двух бомжей. Они лежали, прислонившись, грязными всклокоченными головами и плечами, друг к другу. Согревая друг друга. Их голые грязные ноги виднелись из-под какой-то рваной и грязной одежды.
Я впервые, Мама, задумалась о своём брате Вадиме. "Где он?", "Что с ним?", "Пережил ли он суровую зиму?" "Может он уже отморозил ноги?", "И его цыгане заставляют просить милостыню для них?", "А может быть он один из этих, спящих бомжей?". "Сколько же он горя перенёс и лишений вытерпел?"
Мама, я долго не могла простить Вадима, за то как он поступил с тобой. Но теперь он вполне искупил свою вину."Свою горькую чашу он выпил до дна."
Прощаю, прощаю, прощаю я брата
За свет и тепло, что ты излучал когда -то...
За мрак и холод;
За смарад и голод;
За то, что не имеешь ты друзей и дома...
Прощаю, прощаю, прощаю я брата
И, мучаюсь тем, что ушёл ты в ночь безвозратно...
И, снишься, и снишься ты мне ...
Ищу я тебя ночью везде ...
Хочу вернуть твои светлые дни,
Но ничего нельзя изменить.
Прощаю, прощаю, прощаю...
Прости и ты ............................
5. ПРОСВЕТЛЕНИЕ
Не прощала я брата, за тебя Мама - не прощала.
Не прощала раньше - простила сейчас.
Как же трудно мне было сделать такой шаг, но какое облегчение и Просветление я получила взамен !
Б О Г
- Я, знаю, что, Ты есть.
Потому, что, Ты, один можешь утешить в тяжёлые минуты печали и тоски.
И, если человеческий разум - это энергия, то не может земля, поглотив человеческое тело, вместить в себя столько энергии людских чувств и переживаний - лишь только для того, чтобы стать удобрением для растений.
Б О Г
- Я, знаю, что, Ты есть
Я, верю в чувство справедливости.
Я, верю, что Добро, и только оно - рано, или поздно (как в сказках) - торжествует над злом. А, если, этого, творящие зло, не понимают, то рано, или поздно - Наказываются, как отдельный человек, совершивший его, так, и, всё человечество.
Б О Г
Потому, что я произношу, этот звук "я"".
Потому, что "я" пишу эти СЛОВА .
Потому, что, Тобой написаны все строчки моего "Повествования"
Потому, Потому, что, Ты, один направляешь мои слова в правильное русло. Отсекаешь всё ненужное и лишнее.
Потому, Потому, что, Ты, один даёшь: силы, бодрость и вдохновение на труд.
Потому, Потому, что, Ты, один можешь дать людям Крылья
Потому, И чувство Полёта над Землёй - вместе с Тобой !
Потому, Я, Верю ГОСПОДИ, что ты есть, и - заявляю об этом.
Потому, Слава, Тебе, ГОСПОДИ! - за просветление моё.
Вечно будет Мама жива!
Превыше всего есть Душа -
Всесильна она,
Когда с Богом дружна.
Вечно будет Мама жива!
Тому, подтверждением
Будет память моя.
Словами Повествованья -
Я памятник воздвигаю
Который никому не снести -
Мамин памятник вознёсся в Небо,
И высоко, высоко Летит!
март 2004г.
|
