Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдёт минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодный:
Но ты останься твёрд, спокоен и угрюм.
Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечёт тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград За подвиг благородный.
Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?
Доволен? Так пускай толпа его бранит
И плюет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник.
|
НЕЖНОСТЬ
Ослепляя блеском,
Вечерело в семь.
С улиц к занавескам
Приникала темь.
Замирали звуки
Жизни в слободе.
И блуждали руки
Неизвестно где.
Люди - Маникены,
Но слепая страсть
Тянется к вселенной
Ощупью припасть
Чтобы под ладонью
Слушать, как поёт
Бегство и погоня,
Трепет и полёт.
Чувство на свободе -
Это налегке
Рвущая поводья
Лошадь в мундштуке.
1950 г.
* * *
Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.
Цель творчества - самоотдача,
А не шумиха и успех.
Позорно ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.
Но надо жить без самозванства,
Так жить, чтобы в конце концов
Привлечь к себе любовь пространства,
Услышать будущего зов.
И надо оставлять пробелы
В судьбе, а не среди бумаг,
Места и главы жизни целой
Отчёркивая на полях.
И окунаться в неизвестность,
И прятать в ней свои шаги,
Как прячется в тумане местность,
Когда в ней не видать ни зги.
Другие по живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь,
Но пораженье от победы
Ты сам не должен отличать.
И должен не единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только до конца.
1956 г.
* * *
Во всём мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
До сущности протекших дней,
До их причины,
До основанья, до корней,
До сердцевины.
Всё время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
О, если бы я только мог
Хотя отчасти,
Я написал бы восемь строк
О свойствах страсти.
О беззаконьях и грехах,
Бегах, погонях,
Нечаянности впопыхах,
Локтях, ладонях.
Я вывел бы её закон,
Её начало,
И повторял её имён
Инициалы.
Я б разбивал стихи, как сад.
Всей дрожью жилок
Цвели бы липы в них подряд,
Гуськом, в затылок.
В стихи б я внёс дыханье роз,
Дыханье мяты,
Луга, осоку, сенокос,
Грозы раскаты.
Так некогда Шопен вложил
Живое чудо
Фольварков, парков, рощ
В свои этюды.
Достигнутого торжества
Игра и мука --
Натянутая тетева
Тугого лука.
1956 г.
ПОСЛЕ ПЕРЕРЫВА
Три месяца тому назад,
Лишь только первые метели
На наш незащищённый сад
С остервененьем налетели,
Прикинул тотчас я в уме,
Что я укроюсь, как затворник,
И что стихами о зиме
Пополню свой весенний сборник.
Но навалились пустяки
Горой, как снежные завалы.
Зима, расчётам вопреки,
Наполовину миновала.
Тогда я понял, почему
Она во время снегопада,
Снежинками пронзая тьму,
Заглядовала в дом из сада.
Она шептала мне: "Спеши!"
Губами, белыми от стужи,
А я чинил карандаши,
Отшучиваясь неуклюже.
Пока под лампой у стола
Я медлил зимним утром ранним,
Зима явилась и ушла
Непонятным напоминанием.
1957 г.
Борис Пастернак - Нине Табидзе.
(После издания "Доктора Живаго")
"... Я думаю, несмотря на привычность всего того, что продолжает стоять перед нашими глазами и мы продолжаем слышать и читать, ничего этого больше нет, это уже прошло и состоялось, огромный, неслыханных сил стоивший период закончился и миновал. Освободилось безмерно большое, покамест пустое и не занятое место для нового и ещё не бывалого, для того, что будет угадано чьей-либо гениальной независимостью и свежестью, для того, что внушит и подскажет жизнь новых чисел и дней..."
Из письма 11 июня 1958 г.
* * *
Не подавая виду, без протеста,
Как бы совсем не трогая основ,
В столетии освободилось место
Для новых дел, для новых чувств и слов.
|
ВЕСТНИКУ
Скрежещут якорные звенья,
Вперёд, крылатое жильё!
Покрепче чем благословенье
С тобой - веление моё!
Мужайся, корабельщик юный!
Вперёд в лазоревую рожь!
Ты больше нежели Фортуну -
Ты сердце Цезаря везёшь!
Смирит лазоревую ярость
Ресниц моих - единый взмах!
Дыханием надут твой парус
И не нуждается в ветрах!
Обветренные руки стиснув,
Слежу. - Не верь глазам! - Всё ложь!
Доподлинный и рукописный
Приказ Монархини везёшь.
Два слова, звонкие как шпоры,
Две птицы в боевом грому.
То зов мой - тысяча который? -
К единственному одному.
В страну, где солнце правосудья
Одно для нищих и вельмож
- Между рубахою и грудью -
Ты сердце матери везёшь.
МУЗА
Ни грамот, ни праотцев,
Ни ясного сокола.
Идёт-отрывается, -
Такая далёкая!
Под смуглыми веками -
Пожар златокрылый.
Рукою обветренной
Взяла - и забыла.
Подол неподобранный,
Осколок оскаленный.
Не злая, не добрая,
А так себе: дальняя.
Не плачет, не сетует:
Рванул - так и милый!
Рукою обветренной
Дала - и забыла.
Забыла - и россыпью
Гортанною, клёкотом...
- Храни её, Господи,
Такую далёкую!
* * *
Необычайная она! Сверх сил!
Не обвиняй меня пока! Забыл!
Благословенна ты! Велел сказать -
Благословенна ты! А дальше гладь
Такая ровная... Постой: меж жён
Благословенна ты... А дальше звон
Такой ликующий... Дитя, услышь:
Благословенна ты! - А дальше тишь
Такая...
* * *
Есть час на те слова.
Из слуховых глушизн
Высокие права
Выстукивает жизнь.
Быть может - от плеча,
Протиснутого лбом.
Быть может - от луча,
Невидимого днём.
...................................
* * *
Так, в скудном труженичестве дней,
Так, в трудной судорожности к ней,
Забудешь дружественный хорей
Подруги мужественной своей.
Её суровости горький дар,
И лёгкой робостью скрытый жар,
И тот беспроволочный удар,
Которому имя - даль.
Все древности, кроме: дай и мой,
Все ревности, кроме, той земной,
Все верности, - но и в смертный бой
Неверующим Фомой.
Но может, в щебетах и счетах
От вечных женственностей устав -
Ты вспомнишь руку мою без прав
И мужественный рукав.
Уста, не требующие смет,
Права, не следующие вслед,
Глаза, не ведающие век,
Исследующие: свет.
* * *
Ночные шепота: шелка
Разбрасывающая рука.
Ночные шепота: шелка
Разглаживающая уста.
Счета
Всех ревностей дневных -
и вспых
Всех древностей - и стиснув челюсти -
И стих
Спор -
В шелесте...
И лист
В стекло...
И первой птицы свист.
- Сколь чист! - И вздох.
Не тот. - Ушло.
Ушла.
И вздрог
Плеча.
Ничто.
Тщета.
Конец.
Как нет.
И в эту суету сует
Сей меч: рассвет.
ТАК ВСЛУШИВАЮТСЯ...
1
Так вслушиваются (в исток
Вслушивается устье).
Так внюхиваются в цветок:
Вглубь - до потери чувства!
Так в воздухе, который синь -
Жажда, которой дна нет.
Как дети, в синеве простынь,
Всматриваются в память.
Так вчувствовывается
Отрок - доселе лотос;
...Так влюбливаются в любовь:
Впадываются в пропасть.
2
Друг! Не кори меня за тот
Взгляд, деловой и тусклый.
Так вглатываются в глоток:
Вглубь - до потери чувства!
................................................
СТИХИ К АХМАТОВОЙ
Соревнование короста
В нас не осилила родства.
И поделили мы так просто:
Твой - Петербург, моя - Москва.
Блаженно так и бескорыстно
Мой гений твоему внимал.
На каждый вздох твой рукописный
Дыхания вздымался вал.
Но вал моей гордыни польской -
Как пал он! - С златозарных гор
Мои стихи - как добровольцы
К тебе стекались под шатёр.
Дойдёт ли в пустоте эфира
Моя лирическая лесть?
И безутешна я,
Что женской лиры
Одной мне тягу несть.
август 1921 год
|
|
